Андрей Бабицкий - Вся правда о либералах. Как я стал русским патриотом

Процесс этот занял некоторое время. Собственно, годом образования протоструктуры ЕС следует считать 1951-й, когда Бельгия, Западная Германия, Нидерланды, Италия, Люксембург и Франция подписали соглашение об учреждении Европейского объединения угля и стали. В 1957 году учреждены Европейское экономическое сообщество и Европейское сообщество по атомной энергии. В 1960-е годы страны Общего рынка отменяют экономические пошлины для выгодной торговли друг с другом. И наконец, в 1992 году принят Маастрихтский договор, закрепивший региональную интеграцию. В ноябре 1993-го он вступает в силу.

Несмотря на то что, казалось бы, объединение происходило в целях более эффективного экономического взаимодействия, европейские политики гораздо больший акцент делали на гуманитарных и культурных аспектах постепенного превращения Европы в единое пространство. Стирание границ, создание единой надъевропейской системы управления должны были реализовать в противовес нацизму формулу «жить единым человечьим общежитьем». И казалось, что 28 стран, ставших после распада СССР членами ЕС, были доказательством того, что глобализация, то есть новый стандартизованный европейский уклад, работает. То есть сообщество народов и наций, не имеющих ни возможностей, ни оснований для вражды друг с другом, во многих отношениях стали единым безнациональным народом.

Тем не менее сегодня уже очевидно, что и этот в высшей степени гуманный эксперимент собирается провалиться. ЕС превратился в клуб избранных, куда заказан вход новым членам, которые не располагают достаточными доходами и сопоставимой экономической системой. Прибалтийским странам повезло, поскольку они сумели получить входные билеты на волне эйфории после окончания холодной войны. Тогда ещё живы были ожидания, что и страны бывшего СССР войдут в состав Европейского союза.

Но потом дверь поспешно прикрыли, поскольку выяснилось, что приём бедных родственников ложится непосильным финансовым бременем на объединённую Европу. И платить за них приходится самым богатым странам, таким как Германия, Англия, Франция. Кроме того, внутри самого союза явственно обозначилось неравноправие его членов: новые участники, страны Восточной Европы, были ограничены в доступах к кредитам и расширенным возможностям, которые имелись у его отцов-основателей.

Сегодня ЕС дал трещину, Брексит стал первым масштабным событием, предвещающим развал «европейского СССР». Общее европейское поправение, набирающее постепенно обороты по разным причинам, свидетельствует о стремлении европейских стран вернуть себе национальные суверенитеты. Пока это всё только начинается, но кажется, что процесс развода и возвращения в свои квартиры разных народов не имеет альтернативы.

Чем закончится распад ЕС, сказать сложно, поскольку совсем не обязательно европейские страны, отгородившись друг от друга, окончательно придавят могильным камнем прекрасную идею европейской вавилонской башни. В той или иной степени сотрудничество будет сохранено, хотя выбор в пользу приоритета национального постепенно развалит ЕС как общеевропейское правительство, снабжённое гигантским бюрократическим аппаратом.

Будет ли уход ЕС со сцены заключительным актом европейской пьесы, сказать невозможно. Скорее всего, по ощущению, нет. Мне предсказания Освальда Шпенглера не кажутся предельно точными, тем более что они и не сбылись в положенные сроки. Однако одно обстоятельство всё равно вызывает некоторую тревогу. Дело в том, что вот так — по отдельности, с границами и отчуждённостью — Европа уже жила. И угодила в ловушку нацизма.

В портрете стрелка в Лас-Вегасе буквально не за что уцепиться, каждая деталь сообщает о том, что у тихого пожилого американского богача не было ни единой причины для совершения немыслимого злодеяния.

Бойня в Лас-Вегасе — это чистая, беспримесная мизантропия. Едва ли 64-летний Стивен Пэддок испытывал ненависть к представителям социальной группы country music, с гораздо более высокой долей вероятности он выбрал концерт только для того, чтобы в зоне огневого поражения оказалось максимальное количество людей.

Целью было массовое убийство — предельно эффективное. И своей цели стрелок достиг — ему удалось поставить абсолютный рекорд по числу отправленных на тот свет.

Пэддок явно не находился в состоянии аффекта. Он тщательно и долго готовился, складируя оружие и патроны в гостиничном номере, устанавливая штативы для снайперских винтовок и видеокамеры. Агентство Reuters называет его нетипичным убийцей: в большинстве подобных трагедий стрелки были «злыми молодыми людьми».

Ближайшие родственники Пэддока, включая брата, не смогли пролить свет на его мотивы — нет ни малейших оснований предполагать, что он был связан с радикальными террористическими группами, одержим какими-то сверх ценными идеями, как Брейвик, намерен был заявить обществу о своей правде.

Мотивы социальной фрустрации вроде потери работы или внезапно обрушившейся нищеты тоже можно исключить, поскольку убийца являлся миллионером.

Более того, Пэддок — это типичный избиратель Трампа, протестант, республиканец, консерватор. В этом портрете буквально не за что уцепиться, каждая деталь сообщает о том, что у тихого пожилого американского богача не было ни единой причины для совершения немыслимого злодеяния.

Поэтому я и говорю о чистой мизантропии: убийство незнакомых людей, а затем и самоубийство — это, если брать смысл трагедии в плоскости абстрактного обобщения, тотальное отрицание человека, осмысленности его существования.

Можно предположить, суммируя всю информацию о нем, что Пэддок был человеком религиозным. Следовательно, в его картине мира в какой-то момент вдруг не осталось места для венца творения и самого Творца как силы, вдохнувшей жизнь в человека и освятившей его бытие крестной мукой.

Таким образом, стрелок из Лас-Вегаса расстрелял людей, по всей вероятности, для того, чтобы уничтожить весь миропорядок, всю привычную систему вещей. И начиная с этого места уже можно пытаться строить некоторые предположения.

Именно такие американцы, как Пэддок, в течение двух последних десятков лет теряли свою Америку, которую у них забирали не какими-то мизерными частями, чтобы дать возможность адаптироваться к изменениям, а выдирая с мясом огромные куски, загоняя традиционалистов все дальше и дальше в глубокую депрессию.

Повестка дня, бескомпромиссно установленная в какой-то момент либеральной глобалистской элитой и не менявшаяся в зависимости от того, кто находился у власти — демократы или республиканцы, предусматривала полное переформатирование оси ценностных координат, в которой такие основы жизни, как семья, гендерная иерархия, государство, национальная и религиозная идентичность маркировались как отжившие, не отвечающие требованиям времени.