Андрей Бабицкий - Вся правда о либералах. Как я стал русским патриотом

Это отчасти правда. Трамп прагматик, и в этом своём качестве он, конечно же, в большей степени заинтересован в конструктивном сотрудничестве со всеми сильными государствами. Президента США мало волнуют материи, которыми обосновывали вмешательство Америки во внутренние дела других стран его предшественники: они якобы заботились о соблюдении политических прав и свобод. У Трампа иной императив — «сделать Америку снова великой». Как ни странно, для достижения этой цели США нужен сильный и явный враг, для противостояния которому они должны будут мобилизовать и укрепить все свои резервы, включая ядерное оружие.

То есть по большому счёту представление о России и Китае как постоянно возрастающей угрозе вызвано не реальным страхом, а намерением найти точку опоры, с которой начнётся собирание новой, а по сути, прежней Америки триумфатора и абсолютного гегемона, каким она стала после развала СССР и завершения холодной войны. Именно поэтому нам не стоит особенно беспокоиться из-за всех этих доктрин и стратегий. Понятно, что они имеют собственную деструктивную логику, направленную против России, но главным образом эти документы являются косвенным похоронным свидетельством, тоскливой, хотя и пытающейся казаться грозной поминальной песнью. В них оплакивается утраченное Америкой мировое господство и описывается архитектура нового мира, в котором присутствуют новые центры силы.

На самом деле претензии Вашингтона на возвращение былой безальтернативности его права обустраивать порядок жизни на планете не слишком основательны. Модернизация и расширение ядерных вооружений едва ли поможет ему вернуть «былое величие» из-за возвращения к старой формуле взаимного сдерживания, когда страны, обладающие ЯО, прекрасно отдают себе отчёт в том, что его применение может нанести всем без исключения непоправимый ущерб. И поскольку эта формула вновь заработала, к роли мирового управляющего уже нет возврата: говорить с собой с позиции силы Москва и Пекин едва ли позволят, поскольку и сами являются обладателями и носителями той же самой силы.

Американцев возмущают наши действия вовсе не потому, что американцы глупы как пробка и не способны сравнивать. Вовсе нет. Они исходят из того, что условия нашего существования принципиально несравнимы. Что делать нам в такой запутанной ситуации?

Реакция США на наши меры, принятые в ответ на ограничение деятельности российской телекомпании Russia Today, кажутся нам дикими и несуразными.

Ведь наш закон об иностранных агентах подразумевает ровно те же методы контроля за медиа, получившими малоприятный статус: полная финансовая прозрачность, регулярные отчеты о расходовании средств и аудит, открытая информация о сотрудниках, включая руководителей, имуществе — много таких вот обременительных бухгалтерских и не только обязанностей.

У нас по существу ровно то же самое, что и у них. Может, разнятся сроки предоставления отчетности и какие-то другие детали. И точно так же никакой цензуры, запретов, связанных с содержанием распространяемой информации. В чем же дело?

Мы начинаем привычно удивляться использованию двойных стандартов, когда аналогичные действия в нашем и их случае они оценивают совершенно по-разному.

Для них регистрация RТ в качестве иноагента — это сдерживание пропаганды, наш закон — ущемление свободы слова. Как так может быть, если речь идет о почти полностью идентичных мерах воздействия на СМИ?

Неужели они настолько неумны, что не способны на элементарное действие — просто взять и сравнить тексты двух законодательных актов, чтобы убедиться в их идентичности?

Но нет, вот что говорит официальный представитель Госдепартамента США Хизер Нойерт:

— Законопроект о штрафах за нарушение закона о СМИ-иноагентах внесли в Госдуму;

— Госдеп счел российский закон о СМИ-иноагентах чересчур жестким;

— Посольство раскритиковало реакцию Госдепа на закон о СМИ-иноагентах.

«Попытки российского правительства оправдать новый закон о медиа тем, что он является ответом на требование прозрачности, подразумеваемой американским законом об иностранных агентах 1938 года, лицемерны и неуместны».

Ну хорошо: то, что неуместны, — понятно. Но почему лицемерны?

Лицемерие — это попытка придать подлому и низкому поступку смысл высокоморального действия. Но в нашем случае никакого лицемерия не было. Предупреждали, что отреагируем зеркально, так и сделали. Фактически под копирку перенесли действия американцев в родные пенаты.

Хочу сказать, что мы просто не понимаем одной простой вещи.

Американцев возмущают наши действия вовсе не потому, что американцы глупы, как пробка, и не способны сравнивать. Вовсе нет.

Они исходят из того, что условия нашего существования принципиально несравнимы. И это не двойные стандарты, а разные оценочные шкалы, приложимые к совершенно разным социальным обстоятельствам.

Американское общество действительно является свободным и поэтому оценивается в одной системе координат. Россия же блуждает во мраке, и неизвестно вообще, вырулит ли она когда-нибудь на столбовую дорогу цивилизации, а потому измерять ее следует в совершенно иных категориях.

То есть если они регистрируют кого-либо в статусе иноагента, то у этого кого-нибудь остается возможность функционировать в точном соответствии с наложенным обременением — ни больше, ни меньше.

В России же медиа — и без всяких дополнительных ограничений — задавлены обстоятельствами несвободы, а потому закон, пусть даже формально он будет аналогом американского, делает обычные тяготы существования в закрепощенном обществе абсолютно непереносимыми. Таким образом достигается эффект двойного, тройного (кратность зависит от силы воображения обличителя) наказания.

Все хорошо помнят «конец истории» Фрэнсиса Фукуямы.

Подводя итоги холодной войны, завершившейся поражением и распадом СССР, американский философ констатировал, что система вещей, пусть даже не во всех углах еще наведен порядок, на планете окончательно сложилась, и теперь нужно лишь «дотягивать» дефектные, недоразвившиеся общественные системы до должного уровня.

Вы думаете, этот взгляд на современный мир утратил на Западе актуальность? Ничуть.

Они все так же видят себя единственными держателями и хранителями эталона демократии на том основании, что они сумели сделать свои общества свободными много лет назад и теперь за ними никому не угнаться. Тем более России, с ее шлейфом тысячелетнего рабства, которое она, так же, как и они демократию, стремится привить народам и нациям.