Коллектив авторов - Михаил Задорнов. Аплодируем стоя [litres]

Ну, конечно, он был дарителем. Он, наверное, и принимать подарки любил, но очень сложно было найти его в день рождения, который он обычно скрывал всегда. Скрывался в свой день рождения. А его подарки были всегда неожиданные, часто игровые. Когда мы пришли в замок, он подарил кольчугу. Причём кольчуга тяжёлая, килограммов пятнадцать! Михаил Николаевич уже на себя её надел, причём я думаю, как он на себя надел? Она же пачкается этим железом, чуть ли не машинным маслом. Но он её водрузил, встал с каким-то мечом… И игру подарил прибалтийскую «Новус», в которую мы там играли.

Это какая-то абсолютно мальчишеская восторженность. Он для меня никогда не имел никакого возраста. То есть возраст и Задорнов – это абсолютно несовместимые понятия. Просто весёлый мальчишка с нашего двора…

10 ноября 2017 года ушёл из жизни Михаил Задорнов. Для многих Михаил Николаевич. Для меня – просто Миша, потому что мы были знакомы 48 лет…

Целая жизнь!

Последний его год мы с ним не виделись. Он болел.

Где-то в ноябре 2016 года была съёмка передачи «Смеяться разрешается», и Миша приехал сниматься. Мы с ним прекрасно поговорили, месяца два не виделись, а он уже знал о своей болезни.

Я выступал в первом отделении, но остался, чтобы посмотреть выступление Задорнова. Он вышел на сцену, прочитал новый монолог. Хороший монолог. Публика была в восторге. Второй монолог был ещё лучше. Несмотря на болезнь, Миша продолжал писать хорошо. После двух монологов он решил почитать мелочи, начал читать, но листочки от перекладывания упали на сцену. Миша поднял их и попытался читать дальше. Я смотрел его выступление из артистической по телевизору. И вдруг вижу, что Миша начинает падать. Выбежал какой-то человек, поддержал. Миша попытался читать дальше, но тут у него перекосило рот, и он снова стал падать. Его увели со сцены…

Я, увидев всё это, просто заплакал. Я никогда не видел Мишу слабым. Я видел его весёлым, жизнерадостным, сердитым и даже злым, но никогда – слабым. Это на меня так подействовало, что слёзы покатились сами.

Его привели в артистическую, я попытался скрыть слёзы, но Миша всё увидел и стал меня успокаивать:

– Лёнь, не расстраивайся, у меня уже так было, сейчас пройдёт.

Его усадили на диван, вызвали скорую. Он успокоился, пришёл в норму. Врачи хотели забрать его в больницу, но он попросил отвезти его в санаторий «Барвиха», в котором он жил в это время. Его повели к машине скорой. Я шёл позади. Вдруг он переполошился:

– А где Измайлов?

– Здесь я, здесь. – Проводил его до машины, попрощались, и он уехал.

Через некоторое время я навестил его в Барвихе. Мы пообедали в кафе на озере. Он нормально разговаривал, но ходил с трудом. Я хотел после обеда уехать, но он попросил меня пойти с ним в номер. Они собирались с Леной встречать дочку, которая откуда-то прилетала.

Где-то через час я уехал и уже больше никогда его не видел… Потом мы как-то разговаривали по телефону. Миша мне рассказал о своей болезни. Он долго не хотел ехать в Германию, но потом всё-таки сделал там операцию. Врачи говорили, что всё прошло хорошо.

Потом долгая реабилитация, но победить болезнь, увы, не удалось. Откуда это взялось – никто не знает.

Лет за семь до этого Задорнов с Галкиным ездили за границу кататься на горных лыжах.

Максим мне рассказывал, что они ехали по ровному месту. Миша был где-то впереди и вдруг пропал. Когда подъехали к нему Максим и Лена, он уже встал и не мог вспомнить, что с ним произошло. Он упал. Сколько пролежал, не помнил, почему упал, тоже не помнил. Максим отвёз его в клинику. Максим знает три иностранных языка, поэтому переводил. На голове у Миши была шишка. Довольно большая. Потом всё пришло в норму. Он жил обычной, нормальной жизнью. И по сей день никто не знает, в чём же причина его болезни.

Для многих Михаил Николаевич. Для меня – просто Миша, потому что мы были знакомы 48 лет…

Целая жизнь!

Может быть, при падении он так ударился головой, то ли упал уже оттого, что был болен.

Я разговаривал с одним профессором-хирургом, спрашивал по поводу этого удара о землю, он сказал:

– Никто не знает, откуда и что появляется. Боксёров бьют по голове – и ничего.

Миша, как мне рассказывала Лена, ни за что не хотел идти проверяться к врачам. И сделал это уже, когда не идти было нельзя…

Вот такая история его болезни.

В октябре 2016 года Миша вдруг позвал нас с женой в ресторан. Он уже знал о своей болезни, но никаких признаков её мы не видели. Посидели с Велтой и Мишей в «Китайской грамоте». Миша довольно давно развёлся с Велтой, но это не нарушило их отношений, они были дружны и тепло относились друг к другу. Миша со своей первой женой родились в одном роддоме. Учились в одной школе. Знакомы со второго класса. Велта была дочкой Яна Калнберзиня – первого секретаря Компартии Латвии, а потом и председателя Совета Национальностей Верховного Совета СССР.

А Миша был сыном известного писателя – Николая Задорнова. Николай Павлович – классик советской литературы, лауреат Сталинской премии за роман «Амур-батюшка».

После войны он приехал в Ригу из Сибири. Создавал в Латвии Союз писателей. Николай Павлович написал много книг о флоте, о Дальнем Востоке. В текстах Даниила Гранина есть ссылки на Н.П. Задорнова, книгу которого использовал как справочный материал для своих произведений – так много литературы по истории флота и освоению Дальнего Востока проштудировал Мишин отец.

Надо сказать, что от своего отца Миша унаследовал и трудолюбие, и писательский талант.

Возможно, он бы и стал серьёзным писателем, если бы не занимался в Риге КВН. А потом, переведясь в наш МАИ, попал в нашу маивскую самодеятельность. Он сам признавался потом, что ему очень нравилось, как я выступал, и ему хотелось тоже выступать и иметь такой же успех.

Он появился у меня на кафедре, где я работал инженером. В 1969 году пришёл знакомиться – весёлый, рыжий, громогласный и жутко активный молодой человек. Ему тогда был 21 год. Я в доме культуры вёл авторскую группу, то есть учил студентов писать юмор.

Миша стал ходить ко мне на занятия. Ничего он не писал, а только рассказывал какие-то смешные случаи и сам оглушительно хохотал.

Однажды он мне показал свои очерки о ловле рыбы на Дальнем Востоке. Хорошие были очерки, интересные, но Мише хотелось выступать, а не писать очерки.

Он и начал выступать на маивской сцене.

Я сам видел, как Задорнов читал со сцены горинскую «Массовку», бегал по сцене, кричал, но успеха не имел. Однако Миша уже тогда был человек упорный. Он создал свой студенческий коллектив, они сами писали миниатюры, и сами же их разыгрывали, и впоследствии ставили.