Задорнов Михаил. Аплодируем стоя

Иногда очень жалеешь о том, что подавляющее большинство людей не видело артистов подобного уровня дома, в кругу своих… Или где - нибудь во время застолья среди коллег. Там порой такие страсти кипят, такие раскаты хохота гомерического, такие ген иальные экспромты и импровизации! Только и думаешь – ну где скрытая камера, ну почему никто не снимает?

Я не могу назвать себя другом Михаила Николаевича по разным причинам: и в силу возраста, и в силу огромной разницы в жизненном опыте, какой - то житейской мудрости, что ли… На гастролях он тоже был другой, там постоянно приходится находиться под прицелом внимания: алчные импресарио, ненормальные поклонники, персонал в гостинице… Этот персонал мне потом часто изливал душу: «Надо же, он постоянно шутит на э кране, и мы думали: сейчас зайдёт – и мы все упадём от хохота. А он какой - то смурной, и так разговаривает сквозь губу». Им же не объяснишь, что перед этим был переезд 12 часов на поезде, или кто - то нервы вытрепал во время интервью и прочее… Человек не может быть постоянно счастливым и весёлым, это тогда хороший повод показаться психиатру. В одной гостинице Задорнова вышла встречать лично хозяйка. Женщина простая и не особо дружившая с чувством такта, потому и успешная в бизнесе. Когда сатирик вошёл, она выдала: «Михаил Николаевич, здравствуйте, у нас лифта нет, поэтому давайте мы вам вещи поднимем на второй этаж, вы уже всё - таки не мальчик»… Ей повезло, что писатель пребывал в благодушном расположении духа. Задорнов молча сделал стойку на руках и так же молча на руках начал подниматься по лестнице. А теперь представьте глаза горничной, которая последнюю неделю жила предвкушением встречи с легендой, и вот наконец - то она появляется… Я ему потом сказал: «Хорошо, что вы людей пожалели… Вот если бы вы ещё при этом чемодан ногами держали…» Мэтр пообещал работать над этим. Великий и замечательный Шарль Азнавур сказал однажды потрясающую фразу: «Артист должен стареть вместе со своей публикой». В чём секрет успеха Задорнова? В том, что он никогда не подстраивался под какое - то время, а разговаривал со своими сверстниками на том языке, который был понятен им. Он был очень искренним во время своих концертов и высказывал свою честную точку зрения на происходящее в стране в данный момент. Будь это лихие девяностые или сытые нулевые… Жизнь всё время менялась, и надо было постоянно держать нос по ветру. В девяностые он рассказывал: «Американец перед дверью в коммунальную квартиру никак не мог понять, зачем столько звонков. Ну тупой. Я ему объяснил: один в спальню, другой в ванную, третий…» Лет через десять шутка бы не прошла, потому что коммунальные квартиры практически исчезли. Американцы и наши – это любимая тема Михаила Николаевича. И многие наблюдения по этому поводу вне времени. Например, один американец в аэропорту Минерал ьных Вод никак не мог понять, что значит Минеральные оды. (Буква «В» в названии не горела). Задорнов ему объяснил: «Ну это то же самое, как если бы в аэропорту одного американского города горело бы – икаго»…

Событий ярких у нас было полно. Китайцы говорят: «Не дай бог тебе жить в эпоху перемен». А я, наоборот, рад, что мы застали разные эпохи, по крайней мере, есть с чем сравнивать. Тут тебе и расцвет застоя, и застой расцвета, и ГКЧП, и обвал рубля, и приход одного президента, и неуход другого… То есть было о чём поговорить. И то, что Задорнов, как правило, рубил правду - матку, это подкупало. Ему верили. Когда человек приходил к нему на концерт, было чувство, что ты у артиста на кухне. Вот разговариваешь с ним мысленно, пусть ты молчишь, он всё скажет за теб я сам. И он же рассказывал по сути нашу жизнь: про эти лыжи на балконе с санками, про эти банки с консервацией, которые взрываются…

Народ сидел и поражался: откуда он это знает? Ну, что - то действительно знал. Очень много смешного присылали сами зрители и в записках, и на почту. Фантазия у нашего народа вселенского масштаба. Однажды ему прислали записку на сторублёвой купюре. Задорнов поначалу обрадовался, сказал: «Вот это идеальный материал для записок. Я на обычной бумажке не всегда могу почерк понять. А здесь так всё отчётливо видно!» Потом начал читать содержание: «Дядя Миша! Мечтал о вашем автографе. Распишитесь и верните»…

В чём секрет успеха Задорнова? В том, что он никогда не подстраивался под ка кое - то время, а разговаривал со своими сверстниками на том языке, который был понятен им. Он был очень искренним во время своих концертов и высказывал свою честную точку зрения на происходящее в стране в данный момент. Будь это лихие девяностые или сытые н улевые…

Поскольку Михаил Николаевич всегда собирал полные залы, конечно, о нём буквально мечтали прокатчики во всех городах страны. Но он был человек настроения, поэтому, если куда - то ехать не хотелось, никакими деньгами заманить его было невозможно. Но у каждого своя ахиллесова пята… У Задорнова такой слабостью была любовь к истории. Те, кто знал об этом, умело пользовался. «Михаил Николаевич, что - то давно вас не было у нас в Сызрани, может, в марте концерт поставим?» – «Нет, я не хочу. На меня само слово Сызрань навевает средневековый ужас». – «Михаил Николаевич, а у нас там недавно раскопки проводились и обнаружили захоронения древних ацтеков…» – «Что вы говорите! Очень интересно!» – «Ну так что, приедете в марте?» – «Я же сказал – нет. В марте – это очень поздно. Давайте в ноябре». Иногда, конечно, судьба - злодейка играла с ним свои злые шутки. Задорнов попросил как - то одного импресарио сделать концерт в Вышнем Волочке. Зал на двести мест, тому ехать не хочется: «Михаил Николаевич, ну зачем вам это надо? » А Задорнов: «Я хочу! Мне нужно посмотреть там то - то и то - то»…

Ну хорошо. Проклиная святых всех мировых религий, товарищ ночью приезжает в Волочёк, потом в течение трёх дней уговаривает директора местного драматического театра поставить концерт. Директор, видите ли, не верит, что приедет настоящий Задорнов. Наконец всё утрясли, через день кончаются билеты в кассе. В заявленный день мэтр торжественно въезжает в город, встречается с каким - то мужиком. Вид у мужика непоправимо сумасшедший, сразу видно – историк. Они куда - то уезжают… Возвращается артист аккурат к началу концерта в страшно раздражительном состоянии. Ну, это когда на лице можно вешать табличку: «Не влезай – убьёт». Отрабатывает концерт, директор Оля молчит, не задает лишних вопросов, оно ей надо, во время бомбёжки из окопа выпрыгивать? Появляется горемыка - прокатчик, отдает ему деньги за концерт. Задорнов отмахивается: «Мне не надо ничего, заберите себе». Ну хорошо, здесь тем более не нужны лишние вопросы…