Задорнов Михаил. Аплодируем стоя

Я сначала решил, что Миша всё это придумал, но, когда одна женщина подошла ко мне в бутике и сказала, что она – соседка Задорнова и они собирают подписи, чтобы его выселить, я понял, что это не выдумка. Миша потом ходил, объяснялся. Отношения Миши с первым президентом России – это особая история. Не помню, где они познакомились, кажется в Юрмале. Потом они вместе играли в теннис. Я спрашивал у Шамиля Тарпищева, как Миша играет в теннис?

– Играет хорошо, – сказал Шамиль, – но главное, что он нас на корте веселил, Ельцин умирал со смеху, потому что Миша смешно падал и выделывал разные фор тели. Они ходили вместе в баню. Вместе выпивали. Однажды, выпив как следует, все вместе решили, что Миша должен быть министром культуры. Потом переиграли на председателя Комитета по радио и телевидению.

И это решение было близко к исполнению. Я помню, он п опросил меня поехать с ним в «Останкино». Должна была сниматься какая - то очень важная передача, и Задорнов был там главным. Мы приехали в концертную студию «Останкино». К съёмке ничего не было готово, работники прохлаждались. Какой - то среднего звена начальник даже попытался сказать что - то нехорошее Мише. И тут Задорнов начал на них орать так, что все сразу смолкли и перепугались. Было видно, что пришёл настоящий начальник. Поорав и поняв, что переборщил, Миша отошёл со мной в сторону и спросил: – Я что, не прав?

Я говорю:

– По сути – прав, но форма не очень. Вроде как нехорошо орать на людей. - то там сделал. То есть они все поняли, что скоро Миша придёт на ТВ в главный кабинет. Но этого не случилось, поскольку началась заварушка в Чечне, и всем стало не до Миши. Ельцин очень нежно относился к Задорнову. Миша говорил: «Это потому, что он во мне видит своего брата. Брата зовут так же, Михаил Николаевич». Благодаря близости к президенту Миша создал свой Фонд помощи соотечественникам за рубежом. Миша закупал инвалидные коляски в Германии и привозил их в Латвию, потом распределял среди инвалидов.

Большое дело он сделал, создав в Риге библиотеку имени своего отца. Стал собирать среди знакомых книги для библиотеки. Я сам отдал ему штук шестьдесят книг. Когда фонд закончился, Миша долгое время на свои деньги содержал эту библиотеку и всё время приглашал туда выступать разных знаменитостей.

Благодаря Ельцину Миша получил квартиру в президентском доме на Осенней улице и наконец - то избавился от соседей, мешавших ему работать. Знаю, что на Осенней он свою комнату обил пробковыми панелями, чтобы никакие посторонние зв уки его не доставали. В книге Коржакова написано, что Миша даже не позвал никого на новоселье, ни Коржакова, ни Сосковца. Дескать, они зашли к нему в квартиру, а он им поляну не накрыл. В чём угодно можно обвинить Мишу, но только не в жадности. Не помню, ч тобы он хоть раз за 48 наших лет, мне что - нибудь пожалел. Наоборот, каких только компаний он не угощал в ресторанах.

Помню, ходили мы с одним крутым бизнесменом в ресторан «Балчуг». Обычно этот предприниматель не давал никому заплатить за ужин, только он сам. Но в тот раз в нашей компании был Задорнов. И когда «крутой» подозвал официанта для расплаты, официант сказал, что уже всё оплачено. Это Миша, не желая одалживаться, расплатился за всех. Когда понадобились средства для ремонта церкви в Болдине, мы с моим другом, Женей Матяниным, решили скинуться. Он позвал своего друга, артиста Василия Бочкарёва. А я позвонил Мише. Объяснил, что церковь строил дедушка Пушкина, а теперь там крыша протекает.

Через час ко мне от Миши приехала его помощница и привезла крупн ую сумму денег. Такая же история была, когда мы с ним скинулись на ремонт церкви Ильи Обыденного. И даже патриарх Кирилл потом, на обеде в этой церкви, поднял за нас с ним бокал вина. А однажды Миша рассказал мне, что сделал на свои деньги три скульптуры Арины Родионовны с маленьким Пушкиным. Одну скульптуру он отправил в Гатчину, откуда родом няня Пушкина. Вторую скульптуру он хотел подарить музею в Михайловском. Но в чём - то они не сошлись с директором, и Миша попросил меня поговорить с директором музея в Болдине. Я договорился, свёл директора с Задорновым, скульптуру отвезли в Болдино, и мы с Мишей поехали на открытие памятника.

В усадьбе собралось много народу, приехали музейные работники со вс ей страны, местное начальство. Простыню сдёрнули с памятника, и все притихли. Дело в том, что все привыкли к тому, что няня – пожилая женщина, а тут изображена женщина лет сорока – сорока пяти. Я нарушил тишину.

– А что вы, – говорю, – все так притихли? Няня Пушкина прожила более семидесяти лет. Мальчику на вид лет девять. Няне в 1808 году было пятьдесят лет. Могла же она выглядеть лет на пять – десять моложе.

Все вздохнули с облегчением. Вдруг кто - то задал вопрос: – А почему у няни большой палец на ноге бл естящий?

Потом я узнал, что это связано с технологией отливки бронзы, но тогда ответил:

Все стали подходить и тереть этот палец. И самое интересное, что недели через две в «Экспресс - газете» было напечатано, что есть народное поверье: кто потрёт палец на ноге у Арины Родионовны, тот будет счастливым.

На другой день мы в Болдине дали с Мишей концерт, для которого я в местном магазине купил себе костюм, поскольку выступать там не собирался, а пришлось. Концерт, естественно, бесплатный. Успех огромный. Так что вопрос о жадности отпадает. Думаю, что они – Коржаков и спутники – нагрянули к Мише неожиданно, а Задорнов просто не был готов к приёму гостей.

А в дальнейшем и дружба с президентом у Миши прекратилась.

Миша меня так смешил, что у меня слёзы катились от смеха. Однажды, в баре Телецентра, он рассказывал мне о своём знакомом, Зотове. Мы с ним так хохотали, что все посетители бара, а было там человек пятьдесят, затихли, чтобы понять, над чем мы там смеёмся. Миша, конечно, был очень остроумный человек и очень смешливый. Считается, что юмористы над чужими шутками не смеются. Например, Жванецкий. Но мы с Задорновым всегда смеялись и над чужими шутками.

Миша старался поддержать шутящего, даже если было не очень смешно. Шутит человек, старается, как же не засмеяться.

Вообще он старался говорить людям прия тные вещи. Однажды мы с ним встретились в Доме литераторов. Я тогда был на шелтоновской диете. Похудел килограммов на десять. Лицо осунувшееся. Подошёл Задорнов, хотел сказать: «Как ты хорошо выглядишь». Но это было бы явной неправдой. Он оглядел меня, не нашёл что похвалить, и сказал: – Лёнь, какая у тебя красивая спина.

Мы со Смолиным хохотали до слёз над этим его комплиментом. Смешной он был человек, и очень остроумный.

Однажды, в 1990 - х годах, мы с ним шли по коридору гостиницы «Рига». Вдруг увидели дверь, на которой было написано: «Директор гостиницы Нерубальский». А у меня подруга – Рубальская, а у неё был муж – Давид, все его звали Додик. Миша прочёл: «Нерубальский» – и добавил: «А зовут – Недодик». Смешно же, согласитесь.