Задорнов Михаил. Аплодируем стоя

Как - то мы втроём – я, Миша и мой соавтор Валера Наринский, подъехали к кафе. Вошли в зал. Сели за столик. За соседним столом сидел человек и хлюпал носом. Мы с Мишей посмотрели друг на друга, встали и пошли, а Валера пошёл за нами. Сели в мою машину, поехали в другое кафе. Сели за стол, посмотрели – скатерть грязная. Миша говорит: «Пошли отсюда». Мы встали и пошли, Валера потянулся за нами. В третьем кафе нам тоже не понравилось. Мы вскочили и понеслись в четвёртое. Когда, наконец, сели в нормальном кафе, Валера сказал: «Ну, вы оба ненормальные!»

Да, у нас у обоих такой темперамент. Вообще, у нас много общего. Оба мы рыжие, оба закончили МАИ, оба писатели - юмористы, жили на одной улице, и оба любили женщин, к счастью разных.

Там же, в кафе, я попросил у официанта зубочистку. Официант по смотрел на меня с удивлением. Миша сказал: «Она у них за соседним столом. Когда освободится, принесите её нам». Даже официант хохотал.

Когда Задорнов гастролировал по Украине, он много чего нелестного говорил о президенте Кучме. Мише позвонил человек из администрации президента и сказал: – Перестаньте говорить гадости про нашего президента, а то мы вас больше не пустим в Украину.

Миша сказал:

– Вот напугали! Если бы вы мне сказали, что не выпустите с Украины, тогда бы я испугался.

Миша приехал, выступил с новым номером. Я ещё похвалил его, удивился:

Через некоторое время Миша давал интервью в передаче у Караулова и сказал: «Измайлов услышал у меня номер, сказал: «Как ты не боишься такое со сцены говорить?» Караулов:

– А ему - то чего бояться?

Задорнов:

– Не знаю, но вот звонить мне перестал, уже две недели не звонил.

Я увидел передачу по телику и обалдел. Как это – не звоню, мы же с ним встречались, я ему ещё лекарства достал и привёз в ресторан, где он меня ждал. Миша, конечно, понимал, что он сделал.

Именно поэтому после его отъезда мне позвонила его помощница и говорит:

– Не приезжай, не надо мне никаких подарков. Скажи ему, что я его знать не желаю. Миша вернулся из Америки, звонит мне:

– Лёнь, я знаю, ты на меня обижаешься, я ляпнул глупость, извини.

– Я найду способ извиниться.

Во время одной такой нашей размолвки у него умерла мама, и я тут же позвонил ему, нашёл какие - то слова, сказал их. Через некоторое время Миша, приехав в Москву, позвонил мне:

И через неделю в газете «Московский комсомолец» было напечатано его интервью, где он сказал: «Я обидел Лиона Измайлова, приношу ему свои извинения». Инцидент был исчерпан.

А вообще, он никогда не выяснял отношений. Если на что - то обижался, то пропадал на несколько месяцев, а потом появлялся как ни в чём не бывало. Во время одной такой нашей размолвки у него умерла мама, и я тут же позвонил ему, нашёл какие - то слова, сказал их. Через некоторое время Миша, приехав в Москву, позвонил мне:

Иногда чудил. Построил на даче пирамиду и спал в ней.

Летом паруса натянул между деревьями, чтобы соседи не подглядывали. Любил приглашать гостей на костёр. Сидели вокруг костра, беседовали. Очень уютно и душевно.

Я могу о Мише рассказывать бесконечно. С ним мне никогда не было скучно. И всегда я понимал, что, если мне его помощь потребуется, он мне обязательно поможет

Однажды к нему в гости на дачу пришли Галкин с Пугач ёвой. На другой день Галкин рассказывает Задорнову: «Алла каждое утро с балкона молилась на крест отдалённой церкви. И говорит, всё, что ни попросит, ей даётся. Я сегодня посмотрел, а это не крест, а флюгер на гостинице в Майори».

Миша эту историю долго ещё рассказывал со сцены.

Я могу о Мише рассказывать бесконечно. С ним мне никогда не было скучно. И всегда я понимал, что, если мне его помощь потребуется, он мне обязательно поможет. Не раз он заступался за меня. Один раз из - за меня в драку полез. В последнее время мало виделись, но я знал, что он где - то рядом, что я могу позвонить ему, и поговорить, и встретиться.

Лион Измайлов

Писатель - сатирик, сценарист

Нет, мы не безнадёжны

Соло для двух диктофонов с блокнотом. Из рижских страниц Михаила ЗадорноваМожно ли было представить, что когда - то придётся писать такие строки… Трижды я начинала текст и потом стирала. Как вместить на нескольких страничках рассказ о человеке, у которого не было размера, рамочек и ограничителей? Писател я с парадоксальным мышлением, с энциклопедическими знаниями, сатирика с большим сердцем. Его интересовало всё, и память была феноменальной, и на любую тему с ним можно было говорить часами. Вернее, не говорить, а больше слушать, потому что ему всегда было что сказать. Когда он уверял, что почаще надо вставать на голову, чтобы посмотреть на мир вверх тормашками, с другой точки зрения, – это были не просто слова. Он именно так и делал. В прямом и переносном смыслах. И другие точки зрения открывали новые смысл ы.

Его интересовало всё, и память была феноменальной, и на любую тему с ним можно было говорить часами. Вернее, не говорить, а больше слушать, потому что ему всегда было что сказать

Когда он уверял, что почаще надо вставать на голову, чтобы посмотреть на мир вверх тормашками, с другой точки зрения, – это были не просто слова. Он именно так и делал. В прямом и переносном смыслах

Судьба подарила нашей редакции латвийского еженедельника «Суббота» уникальную возможность сотрудничать с Михаилом Николаевичем более 20 лет. Поскольку он родился в Юрмале и жил в Риге, здесь он бывал часто и не скрывал, что на берегу Балтийского моря ему хорошо работалось. У нас вышли сотни его интервью, эссе, комментариев, размышле ний обо всём на свете – от политики и русского языка до кино, футбола и медицины. Не говоря уже о сатирических зарисовках, конкурсах и «задорнизмах». И многие их них вошли потом в его книгу «Язычник эры Водолея».

Мне сейчас немножко мешает писать не сразу дошедшее понимание, что показать ему этот текст нельзя, нет уже человека, по которому можно было сверить, как по камертону, а точно ли написано, верная ли интонация, нет ли пафоса…

Задорнов и пафос – это были понятия несовместимые настолько, насколько несовместимы настоящее и фальшивое. Он всегда умел и любил шутить сам над собой, что, безусловно, является критерием умного человека. И вот какое дело: начинаешь вспоминать, и память подбрасывает, один за другим, огромное количество самых разных эпизодов, смеш ных и грустных, забавных и не глобальных, дорогих всем нам, кому посчастливилось знать Михаила Николаевича. Мы помним. И может быть, вот с такой стороны не все его знали.