Мартен Фуркад - Моя мечта о золоте и снеге

Симон предупрежден, значит, оставалось поговорить с единственным человеком, которому я пока не посмел сказать, с Тьерри Дюссером.

Я чувствовал себя перед ним неловко, потому что испытывал к этому человеку (и испытываю сейчас) огромное уважение. Не только к его личным качествам, но также как к образцу профессионализма и безгранично преданного служения биатлону. Он отдавал все своему спорту и своим спортсменам. Мы часто ночевали у него дома, чтобы снизить стоимость сборов, он готовил нам еду, обеспечивал всем необходимым. Я же больше не хотел быть вовлеченным в свой спорт так же, как он. Я не мог представить себе, что окажусь перед ним осенью, не предприняв тех усилий, которых он от нас всех ожидал, не сделав необходимый минимум. Я хорошо знал, что это будет видно на первой же осенней тренировке на лыжероллерах: спорт высоких достижений беспощаден к тем, кто халтурит и вкладывает в него недостаточно. Я не хотел его обманывать или проявлять неуважение плохой подготовкой, но и не чувствовал ни сил, ни желания следовать плану летних тренировок. У меня было ощущение, что своим уходом я его предаю. Собираюсь все бросить в то время, когда у меня очень хорошие результаты. Я чувствовал себя виноватым за то, что у меня больше не было желания. Но внутри себя я уже все решил. Я бросаю биатлон…

Наконец я набрался смелости с ним поговорить. Тьерри попытался было меня переубедить, но я уже принял решение и не собирался его менять. Он хорошо знал, насколько я упрям. Он сказал только: «Надеюсь, ты потом не будешь жалеть».

Я никогда об этом не пожалел, даже притом что мне пришлось в течение нескольких лет нагонять упущенное. Но это был шаг, в котором я нуждался в тот момент жизни. Возможно, это позволило мне вернуться позже с теми же целями, но с готовностью вкладывать больше. Уже разобравшись в том, что именно заставляет меня любить спорт и соревнования… Да, возможно, решение прекратить заниматься, принятое тогда, позволяет увеличивать усилия до сих пор, спустя много времени, хотя я уже намного превзошел все цели, которые ставил, когда решил стать чемпионом.

Я снова переехал, на этот раз домой. Родители, всегда поддерживающие меня, беспокоились, что после года вдали от дома мне будет сложно привыкнуть к моей маленькой комнате и прежнему образу жизни. Поэтому отец обустроил для меня другую комнату, рядом с гаражом, чтобы я сохранял некоторую независимость.

Я снова обрел друзей, озеро. Вдохнул жизнь полной грудью. Это было хорошо!

Я составлял компанию отцу, который занимался триатлоном. Мне это было интересно, и у меня неплохо получалось. Я участвовал вместе с ним в нескольких гонках, и продолжил заниматься триатлоном даже после возвращения к учебе. Плаванье с классом, специальные тренировки по средам и субботам, велотренировки по вечерам. Мой темперамент никогда мне не позволял оставаться без движения…

Благодаря триатлону я сохранил привычку к спортивной дисциплине и физическую форму. Как говорится, минимизировал потери… В любой момент, сам того не сознавая, я сохранял способность вновь вернуться к лыжам.

Пока я был в Вилларе, в Фон-Ромё сменился тренер биатлонной секции. Тренировочным центром стал управлять некий Дени Буасьер. Он знал мою историю и понимал, что я больше не хочу выкладываться до конца. Осенью он пришел ко мне и предложил присоединиться к его группе без всяких обязательств. Просто чтобы попробовать. На следующей неделе он ехал со своей командой на сборы в Тинь и позвал меня с собой. Предложение звучало так: «Ты ни на что не подписываешься. Если тебе понравится, ты остаешься столько, сколько захочешь, а когда разонравится, уйдешь. Все просто». От такого предложения сложно было отказаться! К тому же лыжи осенью – это особенно здорово! Я так долго не видел снега и начал по нему скучать…

Этот разговор с Дени в мрачноватом коридоре в подвале лицея Фон-Ромё изменил течение моей жизни. Я поехал с ними и оказался в замечательной команде. Там было двое ребят моего возраста и примерно моего уровня в лыжах – Гарет и Бастьен, и прекрасная атмосфера. Мы постоянно соперничали, и я понял, что растерял не так уж много навыков. Потери, конечно, были, но не настолько большие, чтобы отбить охоту к дальнейшим занятиям.

Итак, мое приключение снова продолжилось.

Год был радостным и красочным. Уйдя из большого спорта, я говорил себе, что это как раз то, что мне нужно. Прекрасной атмосферой в нашей спортивной группе мы были обязаны характеру и опыту Дени Буасьера. Региональный технический советник, пришедший из велоспорта, он был назначен главой тренировочного центра «Надежда Фон-Ромё» после непрерывной чехарды тренеров. Несомненно, Дени был выбран на эту должность в большей степени из-за своих качеств педагога, чем благодаря знанию лыж. Он умел поддерживать дух команды, передавать свой неистощимый энтузиазм, несмотря на постоянные заботы о бюджете и маленькие неприятности, такие как кража запасов лыжной мази. А это означало потерю серьезных средств для тощей кассы нашего спортивного центра!

Он не был полной противоположностью Тьерри Дюссеру, но близко к тому. Если Тьерри подходил к тренировкам с сугубо профессиональной точки зрения, со всей строгостью знатока своего дела, Дени постоянно куда-то бежал, выдавал тысячу идей в секунду и предлагал двести проектов, чтобы вовлечь нас в свой вихрь. Когда он отправлялся с нами на лыжную тренировку, он брал с собой только одну палку, потому что другая рука была ему нужна для почти непрерывных разговоров по телефону. Он был полностью погружен в свое дело, переходя от роли тренера к роли массажиста, а потом шел тестировать и смазывать лыжи. Он был единственным нашим тренером и делал для нас все. Несмотря на разность характеров и методики, у него была одна общая черта с Тьерри Дюссером: в любой момент полная погруженность в свое дело. Но в отличие от Тьерри, который управлял большой группой с очень сильной внутренней конкуренцией, огромной машиной, которая не позволяла устраивать дискуссии перед принятием решений, Дени по-настоящему занимался только одним биатлонистом – мной. Поэтому наши рабочие отношения стали менее односторонними. Мы обсуждали с ним все, что касалось моей подготовки. Он оставлял мне свободу выбора, большую автономию в моих действиях, и мне нравилась эта ответственность. Опять это было как раз то, в чем я нуждался на тот момент.

Я бездарно провалил отборочные соревнования на юношеские Олимпийские игры, но это не изменило траекторию, на которой я теперь уверенно стоял. Я снова обрел желание заниматься большим спортом. Более твердое, чем когда-либо. После лета в режиме дилетанта огонек, который никогда не переставал тлеть во мне, обрел новую силу, возможно, небывалую до этого. Мое отступление перед трудностями, совершенное прошлой весной в Вилларе, было только этапом более глубокого процесса, одним шагом назад для того, чтобы затем сделать десять шагов вперед. Действительно, счастливая пауза…