Вячеслав Недошивин - Джордж Оруэлл. Неприступная душа [litres]

В Англии роман Е.Замятина выйдет только в1969 году.

Первым в России на сходство этих двух произведений обратил внимание В.Т.Третьяков в заметке «Джордж Оруэлл или Николай Костомаров?», опубликованной в газете «Московские новости» от 26 июня 1988 года. Основатель и первый редактор будущей «Независимой газеты» однозначно написал, что Оруэлл, «не знавший русского языка, не мог воспользоваться текстом произведения, по существу, канувшего в Лету сразу после того, как он был опубликован». Оба – и Костомаров, и Оруэлл, – пишет В.Т.Третьяков, «пришли к одной метафоре просто потому, что… были гуманистами, оба понимали, что высокая идея справедливости не должна попадать в нечистые руки людей, движимых темными инстинктами… Сравнение сказки Оруэлла с очерком Костомарова особо оттеняет именно гуманизм, а не кажущуюся антиреволюционность обоих произведений…».

Л.Н.Замятина, до последнего дня самоотверженно занимаясь наследием супруга, переживет мужа на двадцать восемь лет, и в 1965 году гроб с ее телом опустят в ту же могилу.

То есть неподсудность светскому суду. В Англии до начала XIX века такую привилегию имело духовенство.

Статья Чарльза Райта Миллса, чье полное название «Бессильные люди. Роль интеллектуалов в обществе», была напечатана в американском журнале Policy в 1944 году и сразу стала не только «знаковой» для послевоенных поколений, но востребованной и спустя более полувека (см., например, журнал «Неприкосновенный запас», № 2 за 2014 год, перепечатавший ее в переводе В.Макарова).

Ныне известно, что накануне процесса в Нюрнберге американская сторона согласилась не поминать в заседаниях суда «московские процессы», а также «пакт Молотова–Риббентропа» в обмен на молчание советской стороны о финансовых связях США с гитлеровскими промышенниками и тайных сепаратных переговорах о мире американцев и Германии.

Об этом красноречиво говорит опубликованная ныне обширная переписка И.В.Сталина и советского посла в Лондоне, дипломата и историка, академика И.М.Майского.

Вообще история переводов «Скотного двора» на русский интересна сама по себе. Хронология ее такова: после перевода Г.Струве и М.Кригер, изданного последний раз в 1978 году, в 1982 году вышел перевод Ю.Телесина, напечатанный в журнале «Континент». Позже последовательно выходили: «Ферма Энимал: повесть-сказка», перевод В.Прибыловского («Проблемы Восточной Европы», Нью-Йорк, 1986; переиздания, уже под названием «Ферма животных», выходили в 1989, 1990, 2002 годах), «Скотный двор», перевод И.Полоцка (журнал «Родник», Рига, 1988), «Скотный двор. Сказка», перевод Л.Беспаловой (библиотека журнала «Иностранная литература», Москва, 1989, переиздания: 1992, 2000, 2002, 2003 годы), «Скотоферма – Неправдоподобная история» Г.Щербак (изд-во «Мир», 1989), «Скотский уголок» С.Таск («Книжная палата», 1989), «Скотный двор: сказка», Д.Иванов, В.Недошивин (Лениздат, 1990, переиздание – 1992 год), «Ферма животных: повесть-притча» Г.Щербак (изд-во «Галактика-ИГМ», 1995), «Скотское хозяйство: сказка» М.Карп («Азбука-классика», 2001) и многие другие. Впервые библиографию публикации сказки Оруэлла составил и опубликовал на своем сайте О.Даг. Кстати, уже в наше время появились даже «продолжения» «Скотного двора». Начал эти попытки В.Прибыловский, а продолжили, прямо скажем, все кому не лень: Россию последних лет в этих «римейках» изображали и писатель Д.Быков, и даже покойный политик С.Юшенков.

Не буду вдаваться в подробности этого «мошенничества» Черчилля, но на Потсдамской конференции, последней встрече Большой тройки (17 июля – 2 августа 1945 года) Сталин осведомленно показал Черчиллю, что знает об этих вооруженных дивизиях фашистов. Черчилль тут же стал оправдываться: «Я не знал, что они не разоружены. Во всяком случае, наше намерение заключается в том, чтобы разоружить их…» «Не сомневаюсь», – ответил Сталин с иронией, вызвавшей смех присутствующих. А Черчилль, выдав себя с головой, сказал: «Мы не держим их в резерве, чтобы потом выпустить из рукава (именно так, как карточный шулер, и сказал. – В.Н. ). Я потребую доклада по этому поводу». Через десять лет, став вновь премьер-министром, Черчилль со скрипом, но призна́ет, что лично отдал распоряжение не разоружать немцев на случай возможного вооруженного столкновения с СССР летом 1945 года.

Ненаписанный этот роман Дж.Оруэлл предполагал назвать « A Smoking - room Story », что переводят сегодня и как «Курительная комната истории», и как «История курительной комнаты», и даже как «Курилка Истории».

Питер Смоллетт – я вкратце уже упоминал его – на деле был Хансоном Питером Смолкой (его называют также Петром Смолкой), реальным советским агентом, занявшим во время войны пост главы Русского отдела в министерстве информации и возражавшим против публикации «Скотного двора». По поводу Смоллетта Оруэлл в синем блокноте проницательно написал: «…Сильно похож на своего рода российского агента. Очень скользкая личность». Написал, так и не узнав при жизни, что еще в 1930 году Смолка приехал в Лондон из Австрии по приглашению своего «друга», которым оказался, представьте, знаменитый советский разведчик Ким Филби. Какое-то время, в середине 1930-х, Смолка и Филби были партнерами в небольшой пресс-службе, которая использовалась ими в качестве прикрытия для сбора информации. Т.Эш пишет, что, во-первых, Смоллетт-Смолка был завербован Кимом Филби под псевдонимом «АБО», а во-вторых, что даже после «списка Оруэлла» он остался офицером Британской империи, а позднее стал корреспондентом лондонской «Таймс» в Вене. В этой должности он прослужил до смерти в 1980 году, заработав, кстати, орден Британской империи и не потеряв репутации «вполне благонадежного» британца. Как человек, родившийся в СССР и живущий в России, я из национальных побуждений не могу не аплодировать успешному советскому разведчику, но как автор книги об Оруэлле не могу не принимать в расчет и соображений моего героя – его «счет» к Смолетту-Смолке.

В «Полное собрание сочинений» Дж.Оруэлла, выпущенное в 1998 году, Питер Дэвисон включил всё связанное с писателем, всё, что к тому времени было найдено и атрибутировано: списки книг, которые были собственностью Оруэлла, финансовую отчетность, уведомления о каждом отправленном письме, сведения обо всех перепечатках его статей и эссе и даже заметки, подписанные еще одним псевдонимом Оруэлла – Джон Фримен.

«Ангсоц» (английский социализм), разумеется, в реальности, как комплекс идей, не существовал. Как бы иронично подчеркивая это, писатель даже изменил написание этого термина. Вместо правильного с грамматической точки зрения начертания « Engsoc » Дж.Оруэлл сознательно употребил в романе слово « Ingsoc ». Звучало это одинаково, но в тексте романа выглядело необычно и явно давало понять англоязычному читателю, что если это и не скрытая издевка, то – комичная шутка.