Борис Сичкин - Я из Одессы! Здрасьте!

— Ваша дочь поёт не своим голосом.

— И правильно делает, — парировал Утёсов, — свой надо беречь.

Утёсов терпеть не мог пародистов. Однажды в оркестр пришёл прослушиваться молодой конферансье.

— Что у вас в репертуаре? — спросил Леонид Осипович.

— Я делаю пародии на Райкина, Утесова, Папанова…

— Это прекрасно, — перебил его Утёсов, — сами-то вы что-нибудь умеете делать?

Ко многим коллегам по эстраде Утёсов относился с иронией. Он говорил:

— Советский артист — особый артист. Он, конечно, рад, когда ему дают звание, но по-настоящему счастлив, когда звание не дают другому.

Артист кино Тема Карапетян купил новую машину. Через неделю он пожаловался Утесову:

— Живу в самом центре города, в соседнем доме отделение милиции. А вчера на минуту оставил машину у подъезда, прихожу — и на тебе! Какой-то хулиган гвоздём нацарапал на дверце слово… Сами понимаете. Два раза закрашивали…

— Что ты возмущаешься, Тема, — успокоил Утёсов, — тут ничего не поделаешь. У тебя есть машина. А у него — только гвоздь.

Утёсов первым в СССР организовал джаз-оркестр. Это доставило ему много неприятностей. Как-то на заседании коллегии министерства культуры он сказал:

— Джаз, как любовница, — его все любят, но боятся показывать.

В 1939 году после раздела Польши Утёсов приехал во Львов. В разговоре с секретарём обкома он сказал, что поляки произвели на него прекрасное впечатление: чуткие, вежливые, предупредительные.

— Не верьте, это все у них наносное. — возразил секретарь.

— Знаете, лучше наносная вежливость, чем откровенное хамство, — ответил Утёсов.

Репутацию самого скупого среди работников искусств снискал композитор Марк Фрадкин. После сдачи фильма «Добровольцы», где звучала песня «Комсомольцы-добровольцы», Фрадкин устроил банкет для съёмочной группы. В числе приглашённых был Утёсов. Банкет был дан не в ресторане, а в столовой. На столе стояли водка, кислая капуста, винегрет, немного сыра… и все. Утёсов поглядел на этот банкетный стол и направился к дверям. На ходу бросил:

— Пусть это едят комсомольцы-добровольцы.

Я как-то пожаловался Утесову:

— На «Мосфильме» начальником отдела работает Адольф Гуревич — страшная мразь! Его ненавидят и русские и евреи.

Утёсов мне на это ответил:

— Боренька, хорошего человека Адольфом не назовут.

Самая высокая ставка за выступление для артистов разговорного жанра — 15 рублей 50 копеек. Такая ставка была у Райкина, Утесова. Однако администраторы предпочитали менее известных артистов с низкой ставкой — 7 рублей. Когда эти артисты жаловались Утесову на то, что ставки занижены, он успокаивал:

— Дорогой мой, лучше иметь два концерта по семь рублей, чем ни одного по пятнадцать рублей пятьдесят копеек.

Утёсов был влюблён в Одессу. Он мог часами «показывать» одесситов, вспоминать одесские шутки и меткие выражения, забавные объявления. Вот несколько примеров.

Объявление на дверях квартиры: «Звонить шесть раз и громко кричать: „Соня!“« На одесском базаре:

— Что просите за этот пиджак?

— Сорок рублей.

— Вы сказали сорок, а сами подумали тридцать. Так я вам дам двадцать, — и даёт продающему десять.

К одесскому портному входит одесситка, которая сложена, как кубометр дров. Одессит-портной начинает снимать мерку: грудная клетка — сто пятьдесят сантиметров, объём шеи — сто пятьдесят сантиметров, ниже задней части — сто пятьдесят сантиметров, окружность зада — сто пятьдесят сантиметров… «Дамочка, где будем делать талию?»

Вскоре после возвращения в Россию Александра Вертинского в Москве состоялся большой концерт, в котором принимали участие всевозможные лауреаты конкурсов, народные и заслуженные артисты. Были здесь и Леонид Утёсов, и Александр Вертинский.

Конферансье программы обратился к Вертинскому:

— Тут все имеют титулы и звания… А как вас объявить, Александр Николаевич? Вертинский пожал плечами. Тогда в разговор вступил Утёсов:

— Объявите Вертинского просто: выступает артист с мировым именем.

— А как вас объявить, Леонид Осипович?

— Ещё проще: выступает хороший артист.

Миллионы людей в СССР знали, что Леонид Осипович Утёсов руководил эстрадным оркестром (проще сказать — джазом), и немногие были посвящены в тайну того, что оркестром, его административной и даже творческой жизнью руководила супруга Утесова — женщина своенравная и властная. Она выбирала и определяла репертуар, она планировала гастрольные поездки, она нанимала на работу новых исполнителей и подсобных рабочих.

Может быть, поэтому Леонида Осиповича музыканты за кулисами называли «Иванов», то есть равный среди равных. Леонид Осипович внешне всегда выказывал некоторую снисходительность по отношению к командным позициям своей супруги, но на самом деле, я думаю, великий одессит побаивался своей «половины». Почему? Для меня это осталось загадкой.

Про одного танцовщика говорили, что он очень умён. Спросили мнение Утесова. Леонид Осипович ответил:

— Да, действительно, он очень умный. Я уверен, после смерти его ноги будут лежать в Институте мозга.

Бывали случаи, когда Леонид Осипович как бы мимоходом жаловался, что мало репетирует с оркестром, это происходило от того, что по приказанию супруги артиста основное репетиционное время отводилось песенкам Эдит Утесовой. Мол, Утёсов может петь и без репетиций.

Леонид Утёсов — чистой воды самородок. В детстве у него обнаружился абсолютный музыкальный слух. И, взяв несколько частных уроков, он неплохо играл на скрипке. На этом музыкальное образование Утесова окончилось: никаких музшкол, училищ и, тем более, консерваторий. Все от Бога!

Народный артист Советского Союза Николай Черкасов, сыгравший главную роль в кинофильме «Все остаётся людям», как-то во время обеда никак не мог проглотить бифштекс. Утёсов, увидев это, ему говорит:

— Вот видишь, Коля, приходит время, бифштекс нечем раскусить — и все остаётся людям!

Мне трудно вспомнить, кто, как Утёсов, был столь щедр на острую шутку и ценил юмор других.

Михаил Аркадьевич Светлов прославился своим остроумием не меньше, чем стихами и романтическим пьесами.

Даже будучи смертельно больным, он не терял чувства юмора и посмеивался над своим недугом.

— Как себя чувствуете, Михаил Аркадьевич?

— Спасибо, ничего… Только при ходьбе приходится опираться на палочку Коха.

В больнице, где лежал Светлов, каждое утро молоденькие медсестра укладывали шприцы в плетёные корзинки и отправлялись делать уколы больным. Приметив это, поэт сказал:

— Девушки взяли лукошки и пошли по ягодицы…

Дело было на одесском пляже. Приятель поэта, зайдя в воду, крикнул: