Раиса Алибекова - Жизнь и еда

У моей радости была еще одна причина. После меня мама родила дочку, но та умерла в годовалом возрасте. В моей детской памяти сохранились обрывки воспоминаний о наших с ней прогулках. Мы с братом учили ее ходить, водили за ручку. Ее звали Амина, и мне очень нравилось это имя…

С братьями и сестрой мы жили дружно, наш дом постоянно был полон гостей — друзей и соседей. Я поражалась тому, сколько у мамы сил: она встречала каждого гостя с почестями и уважением, накрывала стол и угощала традиционными блюдами. Обычно это были хинкал, даргинское чуду, курзе с мясом и суп из сушеной колбасы.

У нас был очень большой дом с огромным двором. Папа оборудовал его как спортивную площадку — он много внимания уделял физическому развитию сыновей. Они постоянно соревновались друг с другом — то занимались борьбой, то на скорость ходили на руках. Я смотрела на них, как завороженная, мне казалось, что все это невероятно здорово. И мечтала о том, что тоже так смогу, когда вырасту (я пробовала, кстати, ходить на руках, но ничего путного из этого не вышло). Отец всегда выдавал награды победителю — денежные призы или желанные подарки. Таким образом он мотивировал сыновей, поддерживая в них азарт.

Время летело быстро. Все меня любили, холили и лелеяли — ведь я была первой, долгожданной доченькой, да еще и с бабушкиным именем. В первый класс мама собирала меня тщательно — нарядная новая одежда, огромные белоснежные банты, большой красивый портфель. В школу меня отвели соседки-старшеклассницы, но мама была уверена: я и сама без труда справлюсь и найду дорогу в школу и обратно — я была не по годам самостоятельная. Вообще, родители никогда во мне не сомневались, и я благодарна им за это.

У нас на Кавказе мужчины, как правило, не готовят еду, но моим братьям приходилось самим выполнять всю домашнюю работу, в том числе исполнять поварские обязанности. Мы, девочки, были еще маленькие для этого. У родителей всегда было много дел, они почти не бывали дома — бизнес отнимал все время и силы. Поэтому мама с утра раздавала братьям поручения, распределяя, кто готовит, кто убирает, кто двор метет… Каждый из них без труда мог приготовить несложные блюда типа жареной картошки или яичницы. Зато когда мама была свободна, она старалась порадовать семью — испечь пирожки или сварить любимый нами фасолевый суп с сушеным мясом.

Став школьницей, я сразу почувствовала себя очень взрослой и важной. И вот однажды, когда я вернулась с уроков домой, братья начали как-то подозрительно радостно суетиться вокруг меня. Я подумала было, что они решили поздравить меня с новым этапом в жизни, и приготовилась к подаркам. А они, хитро улыбаясь, торжественно заявили: «Раз ты теперь такая большая, то теперь будешь готовить для нас еду!» Мне было всего-то шесть лет, но братья решительно настроились сделать меня ответственной по кухне. В то время «шеф-поваром» чаще всего оказывался младший из братьев, девятилетний Ахмед. Это звание он получил за умение готовить очень вкусный плов. Свое мастерство он передал мне.

Ахмед с серьезным видом вызвал меня на кухню. Я внутренне подобралась, приготовившись узнать все поварские секреты. Он взял тяжеленный чугунный казан, поставил его в печку. Мне поручил чистить лук и морковь, строго наказал резать морковь крупной соломкой, а лук — полукольцами. Мне кажется, я делала это целую вечность. Но он остался доволен и работу принял.

Следующий этап — масло. Ахмед командовал: «Давай лей, да побольше!» Для меня это оказалось открытием: я и подумать не могла, что в плове его так много. Но брат объяснил: «Рис очень любит масло». До сих пор, когда готовлю плов, улыбаюсь, вспоминая его серьезный тон и эти слова.

Я уже собралась класть мясо, но Ахмед меня грозно остановил: «Нет, сначала лук». Мы терпеливо ждали, пока лук начнет краснеть, и только потом добавили говядину. Следом отправились так тщательно нарезанная мною морковка, смешанные специи, ароматный чеснок и немного водички.

Закрыли казан крышкой, оставили на 10–15 минут. Наверное, все это время я мыла рис, ведь Ахмед советовал: «Мыть, пока вода не станет прозрачной». Я проявила невероятное усердие — помыла его раз десять. Потом мне чуть не попало — я собралась перемешать рис овощами и мясом, но оказалось, что его нужно аккуратно распределить сверху. Воду Ахмед доливал сам, видимо, не доверил мне столь ответственное дело — ее должно быть чуть-чуть больше, чем риса.

Мы несколько раз открывали казан, и Ахмед пробовал плов на готовность — он боялся переварить, иначе все превратится в кашу. Когда уже было, по его мнению, готово, он аккуратно вынул казан и оставил плов минут на двадцать — доходить. Крышку открывать строго запретил, а мне не терпелось попробовать…

Плов получился изумительный! Семья ела его с огромным удовольствием, все хвалили меня и моего учителя. Было решено даже, что я смогла превзойти «шеф-повара» Ахмеда, а он был этому рад — ведь теперь готовка стала моей обязанностью. Ко второму классу я научилась прекрасно готовить хинкал, и он вошел в число моих «коронных» блюд.

Так во мне зародилась любовь к кулинарии. С детства я усвоила: хочешь доставить любимым людям радость — накорми их вкусно. Я была счастлива и горда собой, пока не случилось «вдруг».

Я уверена, что почти с каждым человеком в какой-то момент происходит нечто, разделяющее его жизнь на «до» и «после». Одни после этого могут взлететь до самых высот, а другие, наоборот, опускаются на самое дно. Мне кажется, я в такой ситуации зависла между небом и землей…

Я ходила во второй класс, мне уже было семь лет. Хорошо помню тот морозный день — 24 (снова это число!) января 1998 года. Проходил большой пышный праздник — свадьба наших соседей. Мама одела меня в самое нарядное платье, мое любимое, и сделала красивую прическу из моих длинных каштановых волос, завивающихся у кончиков. В разгар свадьбы, только лишь мама на минуту отошла от меня, я тут же очутилась в центре внимания гостей. Их было около полусотни, многих я даже не знала.

Меня брали на руки, обнимали, гладили по голове и восхищенно приговаривали: «О! Какая же красивая дочка у Магомеда! Такое прекрасное лицо, такие необыкновенные глаза! А какая у нее белая кожа!» Я действительно отличалась от других детей-даргинцев — у меня была достаточно светлая, как говорили, аристократическая кожа. В общем, все мною восторгались, словно красивой куклой.

Тот памятный день и стал отправной точкой для всех моих последующих бед. Часто я потом слышала, будто меня «сглазили». Честно говоря, я не особо верю в сглаз. Мне не хочется искать виноватых. Я уверена: на том празднике точно не было «ведьмы» или человека с «черным глазом». Многие люди, правда, утверждают, что сглазить можно, даже позавидовав по-доброму, но я не хочу в этом разбираться.