Месут Озил - Озил. Автобиография

Остолбенев, я остался сидеть в машине. Я ничегошеньки не сделал. Моя машина направлялась к въезду со скоростью менее 5 км/ч. И никто не находился от нее в такой близости, чтобы оказаться задетым. «Ты это видел?» – спросил я Эркута, который был шокирован не меньше меня. «О да», – отозвался он. И добавил: «Не волнуйся. Мы просто не будем реагировать».

Это была самая подлая попытка провокации из всех, когда-либо предпринимавшихся в отношении меня. Даже хуже, чем выходка Давида Вильи, этого трусливого пса, в матче «Барса» – «Реал».

А этот цирк с папарацци все не кончался. Он вызвал «Скорую помощь»; машина подъехала к моему дому уже через несколько минут, где начали его осмотр. Наведались ко мне и полицейские. Они протестировали меня на алкоголь, разумеется, ничего не обнаружили и выслушали нашу версию событий.

Работники полиции сохраняли спокойствие и начинали сомневаться в той чепухе, которую им всем скопом наговорили папарацци.

«Вы также можете воспользоваться записями с камер наблюдения, которые везде развешаны по этой улице и перед каждым домом, – предложил Эркут. – И вы сами убедитесь, что Месут не делал ничего из того, о чем сказали эти господа».

Полицейские поверили нам на слово. Хотя было приятно сознавать, что при случае мы могли бы предъявить доказательства того, что папарацци солгали.

Журналисты хотели раздразнить меня. Им требовались снимки, на которых я был бы запечатлен выпрыгивающим из машины и грозно надвигающимся на фотографов, которые потом получили бы от газет барыши. Когда этого добиться не удалось, они захотели выставить меня лихачом.

Я вынужден мириться с фотосессиями. Мне хорошо известно, что, сделавшись публичной персоной, ты перестаешь принадлежать себе. Но эти попытки манипулировать мной и выставлять в дурном свете определенно зашли уже слишком далеко.

Подобное происходило несколько лет назад, когда умерла моя бабушка. Ее не стало во время чемпионата мира – 2010. Тогда мне также пришлось испытать на себе бесцеремонное преследование.

Моя милая бабушка Мюнневер ушла из жизни в возрасте 73 лет, за считаные дни до матча ⅛ финала со сборной Англии. Отец планировал рассказать мне об этом лишь после чемпионата, чтобы лишний раз не волновать меня. Но братец считал, что со мной сразу же стоит поделиться печальной новостью. Приближались похороны, и у него имелись опасения, что об этом разнюхает какой-нибудь журналист и опубликует статью. «Ты только представь, что Месут прочитает об этом в новостях, а не узнает от нас», – сказал Мутлу. И отец согласился с ним.

Бабушка проводила по нескольку месяцев в Германии, если приезжала погостить. Она жила у нас в квартире. Она окружала нас, детей, любовью, теплом и нежностью. Бабушка всегда звонила мне после матчей и поздравляла с каждым забитым голом или голевым пасом.

И вдруг ее не стало. Мало того, что я не успел попрощаться с ней. Мало того, что я не смог присутствовать на похоронах в кругу семьи в мечети Узуналиоглу Махаллеси близ Хишироглу. Меня еще и обступили фотографы, когда после чемпионата мира я приехал к ней на могилу, что определенно выходило за рамки приличий.

Я приехал, чтобы попрощаться с ней. В одиночестве переживать тоску и скорбь. В тот момент я был совсем другой Месут Озил, не футболист и не любимец публики. Я был человеком, потерявшим близкого человека. Которому хотелось погрузиться в воспоминания, что было весьма затруднительно, когда тишину нарушают стоящие позади фотографы с щелкающими камерами.

Думаю, многим трудно себе представить, что значит – постоянно быть в центре внимания. Конечно, это бывает очень приятно. Но когда внимание к твоей персоне не ослабевает по 24 часа в сутки, это также начинает сильно напрягать.

Я доволен своей жизнью, своей удивительной жизнью, которую ведут далеко не все вокруг. Но я плачу свою цену за славу. Ведь, если разобраться, я живу в золотой клетке.

Жозе Моуринью как-то раз сказал: «Всем, что у меня есть, я обязан футболу. Всего, что лишился, я лишился из-за него же». Очень меткое высказывание. Благодаря футболу я смог обеспечить достойную жизнь себе, а также своим родителям и другим родственникам, избавив их от финансовых обязательств и страха остаться в нищете. Футбол означал для нас пропуск в новый мир, куда бы при обычных условиях мы ни за что бы не пробились.

Став футболистом, я сделался богат. Но в то же время я чертовски беден. В плане жизненного опыта. Моя личная жизнь может протекать лишь в стенах квартиры, где я живу. Я не могу вот так запросто побродить по магазинам или погулять с друзьями. Я не могу пойти полазить по альпинистской стенке или отправиться в кино. Даже если замаскируешься, в большинстве случаев тебя раскусят. И тотчас же начнут наблюдать, сколько я съел попкорна, пью ли я колу или обычную воду. Каждое мое движение будет заснято на чей-нибудь телефон и разлетится по всему миру. Меня сразу же начнут осаждать просьбами о сотне селфи.

Ко всему этому в целом я отношусь спокойно. Ведь это тоже часть моей работы, которая приносит мне столько удовольствия. Но только не в те редкие моменты, когда я хочу заняться личными делами. Иногда людям сложно понять, почему я отказываю в селфи, пусть даже такое бывает нечасто. Она думают: и чего же он становится в позу из-за одной-единственной фотографии. Им невдомек, что до этого я уже позволил сделать сорок, а то и пятьдесят фото. И то, что мне надо идти, что у меня может быть встреча или мне просто нехорошо, как-то не приходит им в голову.

Мне бы так хотелось получше узнать Лондон. Мне бы хотелось прокатиться на Лондонском глазу, этом гигантском колесе обозрения на берегу Темзы. Разок проехаться на даблдекере [19] Знаменитые лондонские двухэтажные автобусы. . Я бы с удовольствием побыл обыкновенным человеком, туристом, незнакомцем, чтобы иметь возможность насладиться этими простыми радостями, которые каждый день случаются в жизни других людей.

Каждый мой день похож на предыдущий. Я либо на тренировке, либо на игре. Потом я возвращаюсь домой, где зависаю там с парнями. Я толком не знаю Лондона. Должно быть, это действительно потрясающий город, где столько достопримечательностей. Однако я почти не покидаю свою золотую клетку, ведь это оборачивается таким стрессом; вместо этого я постоянно играю в прятки.

Каждый мой день похож на предыдущий. Я либо на тренировке, либо на игре. Потом я возвращаюсь домой, где зависаю там с парнями.

Поэтому-то я с радостью предвкушаю время, которое наступит после завершения футбольной карьеры. Когда у меня поубавится популярности, а журналисты и болельщики будут гоняться за другими игроками, я смогу наверстать многое из того, что упускаю сейчас.