Джеймс Коми - Высшая степень преданности. Правда, ложь и руководство

Все мы на протяжении жизни встречаемся со смертью. Это неизбежно. У меня были свои встречи, даже после того, как Насильник Рамси остался лишь в моих кошмарах. Так было, например, в то время, когда я навещал Патрис, которая в то время была ещё просто моей девушкой, и в составе Корпуса Мира находилась в отдалённой деревушке в Сьерра-Леоне, в Западной Африке, и едва не умер от малярии. Если бы она не отвезла меня посреди ночи на заднем сидении мотоцикла и буквально не затащила в отдалённый госпиталь, я бы не выкарабкался. Но порой не тогда, когда мы сами встречаемся со смертью, а, скорее, когда смерть забирает тех, кого мы больше всего любим, мы по-настоящему начинаем понимать, как коротко наше время на земле, и почему то, как мы проводим это время, имеет значение.

* * *

Летом 1995 года мы с Патрис жили в доме в колониальном стиле с пятью спальнями на тупиковой улице в планированном микрорайоне [10] Planned neighborhood — планированный микрорайон, планированное соседство. Концепция, при которой сообщество решает, каким образом будет развиваться микрорайон — где будут строиться новые дома, магазины и офисы, где будут зелёные зоны, какими должны быть новые дома и т. д. — прим. перев. Ричмонда. Это было то местечко, где местная пожарная компания пришлёт к вашему дому машину на день рождения ребёнка, где все соседи знают друг друга, где дети проводят бесконечные часы на тихой улице, рисуя мелом дорожки для игр на велосипедах. Наши две маленькие дочки счастливо росли в новом доме, а в 1994 году к ним присоединился младший братик. А затем появился Коллин.

Коллин Эдвард Коми родился 4 августа 1995 года. Он родился здоровым, три четыреста весом, и, как и все дети Коми, длинным. Патрис кормила его в больнице, а наши трое детей навестили и подержали его. Это был замечательный день, который переживали многие родители с новорождёнными. Но к концу дня Патрис почувствовала какую-то перемену в нём. Он стал необычно раздражительным, так что она несколько раз говорила персоналу больницы, что что-то не так. Они заверили её, что с ним всё в порядке, и всё хорошо. Одна медсестра снисходительно сказала этой матери четырёх детей: «У вас просто никогда не было колик у ребёнка».

С ним было не всё в порядке. Мы ещё не знали этого, но маленькое тельце Коллина боролось со смертельной инфекцией. Примерно четверть всех женщин являются носителями бактерий под названием стрептококк группы B. Эти бактерии безвредны для матерей, но могут убить их малышей. Они могут быть достоверно диагностированы ближе к концу беременности и легко вылечены пенициллином во время родов. Но в 1995 году этот протокол проверки и лечения ещё не был обычной американской медицинской практикой. Хотя некоторые больницы и некоторые доктора проверяли на эти бактерии, медицинская ассоциация акушеров ещё не рекомендовала эту практику, и советы штатов по медицине не сделали её стандартом осмотрительности.

На следующее утро у Коллина была высокая температура и острое бактериальное заражение крови, называемое сепсисом. Под специальным уходом в неонатальном отделении интенсивной терапии он боролся девять дней. Вскоре его поместили под искусственную вентиляцию лёгких, аппарат, снова и снова наполнявший воздухом его маленькую грудь. Патрис практически не спала, и часто отключалась, сидя в кресле рядом с ним. Она поясняла, что он девять месяцев слышал и касался её, и нуждается в этом голосе и этом прикосновении больше, чем когда-либо. Так что она сидела рядом с ним, час за часом, день за днём, держа его маленькие пальчики и пев ему колыбельную.

Затем доктора показали нам катастрофические снимки головного мозга. Инфекция уничтожила огромные отделы его мозга. Они сказали нам, что теперь лишь искусственная вентиляция лёгких поддерживала в нём жизнь. Ваш сын умер. Но они не говорили нам, что делать; они хотели, чтобы мы сказали им, отключать ли Коллина от аппарата искусственной вентиляции лёгких. Как мы могли это сделать? Он был там, живой, прямо перед нами, и нас просили сдаться, и дать ему умереть.

Я отправился домой проведать остальных детей. Мои родители оставались в нашем доме. Как обычно в состоянии стресса, я был спокоен, даже немного холоден. Но рассказав маме и папе, что произошло, и какой у нас был выбор, я разрыдался. Не думаю, что они знали, что делать.

Когда я вернулся в больницу, мы с Патрис приняли решение. Посреди неописуемого горя она каким-то образом знала, что ещё необходимо было сделать. Другому нашему сыну ещё не было и двух лет, и он не мог понять, что происходит, но наши старшие девочки могли. Ради них Патрис решила, что они заслуживают, им необходимо знать правду. Когда они узнают правду и смогут принять её, у них появится шанс в последний раз увидеть Коллина. Девочки держали нашего крошку в первые минуты его жизни, рассуждала Патрис. Они должны подержать его и в конце. Его смерть не следовало скрывать от них, иначе горе станет слишком огромным, когда они подрастут. Мне никогда не хватило бы мудрости увидеть это. Показать пяти и семилетней их умирающего новорождённого брата? Кто так поступит? Мудрая женщина, и она сделала подарок нашим дочерям. У них появился шанс попрощаться.

Чтобы подготовить наших дочерей к этому, мы взяли их на пикник и, сквозь потоки слёз, объяснили, что происходит, и почему. Затем моя мама привела девочек в отдельную палату вскоре после того, как отключили аппарат. Патрис держала Коллина и передавала каждой из его сестёр. Девочки по очереди баюкали его и говорили с ним, прощаясь, а затем возвращали. После ухода девочек, я какое-то время подержал малыша, а затем Патрис взяла его. Его мама пела для него, пока он не перестал дышать, и ещё долгое время после этого. Даже теперь для меня трудно описать ту сцену, как мать с разбитым сердцем баюкает своего малыша до конца его короткой жизни.

Мы были очень злы. Если бы Коллин родился у другого доктора или в другой больнице, требовавшей проверку, скорее всего, он был бы жив, потому что Патрис бы проверили в конце беременности и применили лечение во время родов. Но так как он родился у доктора, не поддерживавшего проверку, и в больнице, не требовавшей, чтобы все доктора предписывали её, он умер. Это была какая-то бессмыслица. Патрис углубилась в науку и познакомилась с исследователями из Центров по контролю за заболеваниями и хорошими людьми из Ассоциации стрептококка группы B, созданной теми, кто потерял своих малышей. По всей стране без нужды умирали младенцы, пока медицинское сообщество медленно поворачивалась и меняло свои практики.

«Я не могу вернуть нашего сына», — сказала Патрис, — «но не могу вынести мысль о других матерях, чувствующих ту же боль, что и я. Я должна что-то сделать». — Она обрамила это религиозными терминами, исходя из одной из своих любимых строк из Нового Завета. В послании к римлянам Павел пишет: «Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу».