Виталий Помазов - На меня направлен сумрак ночи

– Быстро растете, гражданин начальник.

Он обиделся.

– Вы что, думаете, для нас главная цель – посадить кого-то, чтобы провернуть дырку для ордена? Нет, если дело доходит до суда, значит, мы где-то недоработали, не провели необходимых профилактических мер. Но в крайних случаях приходится принимать жесткие меры.

– То есть в моем случае?

– Да. Вы ведь, по сути, работали на иностранную разведку.

– На какую же?!

– На британскую.

– Это как?

– Сами посудите. Ваши взгляды, несомненно, сложились под влиянием Пугачева, Пугачев находился под влиянием Оксмана, а Оксман работал на английскую разведку.

– Каким же образом?

– Под псевдонимами X, Y, Z он опубликовал в британской прессе несколько антисоветских статей.

– И о чем же статьи?

– О положении в советской литературе. Статьи антисоветские. Видите, какая цепочка прослеживается!

В Прокуратуру РСФСР

от Помазова Виталия Васильевича

2 февраля 1971 года я был приговорён Горьковским областным судом к 4 годам исправительно-трудовых лагерей строгого режима по ст. 70 УК РСФСР. Определением судебной коллегии верховного суда РСФСР приговор изменён: ст. 70 переквалифицировала на ст. 190-1, срок снижен до 1,5 лет.

Основанием для обвинения явилась написанная мной в 1967–68 гг. книга – социологическое исследование «Государство и социализм». Книга под моим именем была напечатана в нескольких экземплярах и роздана студентам и преподавателям Горьковского госуниверситета.

Работа состояла из трёх основных разделов. В первом были систематизированно представлены и прокомментированы теоретические положения Маркса, Энгельса, Ленина о становлении, развитии и отмирании социалистического государства, о его формах, устройстве государственных институтов, о положении различных классов и общественных групп при социализме.

Во втором разделе анализировался реальный социализм таким, каким он сложился в нашей стране к концу 1960-х годов: экономика, социальная структура, принципы управления, функционирование партийного и советского аппаратов, суда, армии, милиции. При этом указывалось на существенное расхождение между теоретическими представлениями о будущем обществе и реально сложившейся общественной системой, между теорией марксизма и некоторыми положениями принятой в 1961 г. программы партии. Как следствие такого расхождения приводились отрицательные явления, те самые, которые сейчас свободно обсуждаются в советской печати.

В третьем разделе прослеживались исторические факторы, причины и социальные механизмы, обусловившие такое развитие общества, обсуждалась возможность и необходимость коренных перемен в экономике, общественной жизни в сторону их демократизации.

Все основные мысли этого исследования родились на семинарах по научному коммунизму и истории партии. Желание изложить их в специальной работе было вполне естественно: в факультетском бюро ВЛКСМ я отвечал за идеологическую работу. Единственными цитируемыми авторами были Маркс, Энгельс, Ленин. Вся статистика приводилась исключительно по советским источникам. Ни один из 39 свидетелей по моему делу не указал на какие-либо противоправные высказывания или действия /наоборот, были даны самые лестные характеристики/.

Несмотря на это моя книга была охарактеризована областным судом как «антисоветская», Верховным судом переквалифицирована в «клеветническую», хотя и написанную «без умысла на подрыв и ослабление» власти /хотя по самому смыслу клевета как раз и предполагает умысел, сознательное искажение правды/. Маленькая деталь: за распространение книги я уже был наказан – исключён из университета, отправлен в стройбат, отслужил 2 года – и никаких новых обстоятельств в моём «деле» к моменту суда не появилось.

Я не признал себя виновным, полагая, что в цивилизованном обществе свобода слова является естественным правом каждого человека. Прав я или ошибаюсь, хороши или дурны мои взгляды – я имею право на их выражение. Это право закреплено в Конституции, провозглашено во Всеобщей Декларации Прав Человека /ст. 19/.

Прошло полтора десятка лет. Давно погашенная, но тянущаяся за мной по анкетам судимость мешает мне заниматься общественной и литературной деятельностью, не раз препятствовала в получении работы, жилья, прописки. На протяжение всего этого времени я ощущаю на себе липкую паутину гэбэишного сыска. Из года в год вызываются на нигде не узаконенные «беседы» мои знакомые, знакомые моих знакомых: у них выясняют, с кем я встречаюсь, о чём говорю, что читаю, рассказывают небылицы обо мне /десятки высокооплачиваемых людей так «работают», «приносят пользу» своему Отечеству/.

И вот наступило «время долгожданных перемен», время «всеобщей гласности», «нетерпимости к недостаткам», и выяснилось, что на протяжении двух последних десятилетий «наблюдался застой в экономике и общественной жизни», допускались «бюрократические извращения», что многие лица, занимавшие крупные государственные и партийные посты /вплоть до министра МВД Щелокова и члена Политбюро Романова/, «нарушали законность», «принципы социалистической морали», что теперь надо «восстанавливать социальную справедливость», коренным образом перестраивать экономику, управление, психологию людей.

Как сказал поэт: «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстоянье». С этого расстоянья и выясняется: я был осуждён за мысли и идеи, которые высказаны на XXVII съезде и развиваются в последовавших постановлениях и газетных выступлениях. Разница только в том, что я их высказал на 18 лет раньше и в более сжатом, последовательном, связном и теоретически обоснованном виде. Так, в своей книге я исследовал феномен гос. бюрократии на всех уровнях, её место и роль в нашем обществе, её отрицательное влияние на экономику, культуру, общественную жизнь. В работе было статистически проиллюстрировано снижение темпов роста советской экономики и предсказан последовавший застой, была указана связь между недостаточностью демократии в управлении и общественной жизни, с одной стороны, и научно-техническим отставанием, общественной апатией, алкоголизмом, коррупцией, нерациональным использованием природных ресурсов – с другой.

Оговорюсь: я вовсе не претендую на какую-нибудь пальму первенства. Средний российский интеллигент 20 лет назад и сейчас понимал и понимает действительность глубже и имеет куда более основательные суждения по общенациональным вопросам, чем многие снятые и неснятые члены ЦК.

В 1960–70 годы появились тысячи писем, проектов, докладов, памятных записок, исследований, обращенных к властям и соотечественникам. Их авторы, не дожидаясь «времени долгожданных перемен», критиковали местные злоупотребления, остро ставили вопросы общенационального значения. Многие из них поплатились за свою критику работой, карьерой, свободой. Сошлюсь только на несколько публикаций «Литературной газеты», рассказавших нам о сломленной судьбе комсорга одесской мореходки Николая Розовайкина /«ЛГ», 19 янв. 1983г./, о мытарствах бакинского замполита Намеда Алиева /«ЛГ», 2 апреля 1986 г./, о бессонных тюремных ночах узбекского педагога Дильмуратова /«ЛГ», 18 сент. 1985 г./.