Леонид Млечин - Знаменитые самоубийцы

17 сентября 1964 года, на последнем заседании президиума ЦК перед отъездом в отпуск (из которого он вернется уже пенсионером), Хрущев прикидывал, кого выдвинуть на грядущем съезде партии. Вернулся к кандидатуре Фурцевой и с сожалением заметил:

– Неровная. Никогда нельзя быть в ней уверенным. Так что наметить для выдвижения женщин помоложе. Пусть секретариат посмотрит.

В словах Хрущева сквозило недовольство Фурцевой. Екатерина Алексеевна явно могла потерять и министерское кресло. Но через месяц Никиту Сергеевича самого отправили на пенсию. Фурцева осталась министром.

Кое-какие надежды вспыхнули у Фурцевой, когда в октябре Хрущева сняли со всех должностей. Она присутствовала на пленуме ЦК, который поставил точку в карьере Хрущева. Голосовала вместе со всеми. Но Леонид Ильич Брежнев ее не жаловал и на партийную работу не вернул.

Екатерина Алексеевна до конца жизни не смирилась с низвержением с Олимпа. Сказала однажды в сердцах Юрию Петровичу Любимову, главному режиссеру Театра на Таганке:

– Вы думаете, только у вас неприятности? Мои портреты ведь тоже носили, а теперь, вот видите, сижу тут и с вами говорю.

В партийном руководстве тех лет все были догматиками. Но Екатерине Фурцевой катастрофически не хватало общей культуры и образования, поэтому ее выступления на идеологические темы производили особенно мрачное впечатление.

– Всем известно, какую жесточайшую борьбу и наступление ведут все наши враги на идеологическом фронте, – наставляла аудиторию Фурцева. – Работают сотни радиостанций, сотни газет, и все направлено на то, чтобы добиться раскола единства социалистического лагеря, чтобы подорвать авторитет нашей страны.

Екатерина Алексеевна повторяла написанные ей помощниками речи, возможно, не отдавая себе отчета в собственных словах. На Советский Союз и социалистические страны действительно вещали несколько радиостанций. Аудитория у них была сравнительно небольшая. Считать, что в конце пятидесятых годов передачи иностранного радио как-то влияли на ситуацию в стране, нелепо… Конечно, о положении в Советском Союзе периодически писала вся мировая пресса, но в нашу страну она вовсе не попадала. С иностранными газетами и журналами знакомился в спецхранах только узкий круг идеологических чиновников.

Но западное влияние было привычным объяснением «негативных явлений», то есть попыток советских людей разобраться, что происходит, и высказать собственное мнение. Все высшие идеологические чиновники начинали в сталинские времена, выучка у них была соответствующая.

С 28 июля по 11 августа 1957 года в Москве под лозунгом «За мир и дружбу» проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов, ставший огромным событием. Никогда еще не было такого широкого и практически неконтролируемого общения с иностранцами. Разнообразное начальство, привыкшее жить за железным занавесом, само было напугано и пугало других.

Накануне фестиваля Екатерина Фурцева предупреждала московских чиновников:

– Есть слухи, что завезут инфекционные заболевания. Начали проводить прививки. В то же время было отмечено четыре случая каких-то уколов в магазинах, когда девушка стояла в очереди за продуктами, подходит человек, делает укол в руку. Пострадавшие находятся в больнице, состояние их хорошее. Это делается врагами, чтобы создать панику вместо торжества… Главное, что мы недооцениваем советских людей, их патриотизм. Зимой приезжала делегация американцев, среди делегатов был корреспондент-разведчик. Идут по Москве и видят – навстречу пьяный в спецовке, сейчас же корреспондент его сфотографировал, поинтересовался, кто он такой, обратился к нему на ломаном русском языке: «Где работаете, сколько зарабатываете? Вид не очень приличный, плохо, наверное, живете?» На это рабочий ответил: «Живу я очень хорошо, у меня жена, семья, все обеспечены, даже на водку деньги остаются. Пойдемте ко мне в гости, я вас угощу». Тогда американец смутился. Когда наши представители пошли к этому рабочему узнать, кто он и где живет, оказалось, что он простой слесарь-ремонтник, живет на восьми метрах в полуподвальном помещении с семьей в пять человек. После этого мы ему дали квартиру. Человек в пьяном виде мог так отпарировать. Наши люди – безусловно, честные, более патриотичные, чем другие нации…

Фурцева вновь и вновь ощущала, как изменилось ее положение в иерархии власти. Пока она была в ЦК, ее просили разрешить или запретить. Когда ее ограничили Министерством культуры, ситуация стала обратной. Теперь

Екатерина Алексеевна обращалась в ЦК за разрешением, а ее бывшие подчиненные решали: согласиться с ее мнением или отвергнуть. При слабом лидере сила аппарата становится огромной. Это и произошло в брежневские годы. Многое решается путем личных отношений, так рождается искусство ладить с аппаратом.

Екатерина Алексеевна Фурцева руководила Министерством культуры четырнадцать с лишним лет, до самой смерти. Оценивают ее роль по-разному.

– Кто-то дал Хрущеву плохой совет, потому что Фурцева никак не должна была быть министром культуры, – говорил мне бывший первый секретарь Московского горкома Николай Григорьевич Егорычев. – Те ее качества, которые высоко ценились, – напористость, организационные способности, твердость характера, – часто играли отрицательную роль на ее новой работе. Мне кажется, это Суслов такое подсказал Хрущеву. А для Фурцевой эта была трагедия всей жизни.

Екатерине Алексеевне не хватало образования и кругозора. В определенном смысле она так и осталась секретарем райкома… И вместе с тем на посту министра она изменилась. Фурцева поддерживала идеи международного культурного обмена, хотела, чтобы советский зритель видел лучшие образцы мирового искусства, а мир – восхищался достижениями отечественных мастеров. Ирина Александровна Антонова, директор Музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, вспоминала: «У нее была страсть к масштабным проектам. Вывезла шедевры Эрмитажа, Третьяковки, Русского и Пушкинского музеев в Японию без страховки под личную ответственность – она умела рисковать».

Фурцева привезла в Москву «Джоконду» и французских импрессионистов. Благодаря Фурцевой в Советский Союз приехал итальянский театр «Ла Скала», дирижировал Герберт фон Кароян. А Большой театр отправился в Милан.

ВЛа Скала по соглашению с Министерством культуры стажировались советские певцы. Директора Ла Скала Антонио Гирингелли даже считали поклонником Екатерины Алексеевны.

Благодаря умению Екатерины Алексеевны дружить Третьяковская галерея получила картины из коллекции покинувшего Россию в Гражданскую войну художника Савелия Абрамовича Сорина, ученика Ильи Репина. Савелий Сорин, популярный живописец-портретист, рисовал знаменитых европейцев. Его вдова Анна Степановна сблизилась с министром культуры и привезла в Россию не только работы покойного мужа, но и рисунки Александра Николаевича Бенуа, который с 1926 года жил во Франции. Надя Леже тоже много дарила. Выходец из Витебска Марк Шагал передал Пушкинскому музею семьдесят пять своих литографий…