Леонид Млечин - Знаменитые самоубийцы

Вероятно, именно это и насторожило его непосредственного начальника – первого секретаря обкома Василия Ивановича Конотопа. Он был старше Папутина на десять лет, опытнее, хитрее, знал, как опасно держать под боком молодого и растущего партийного работника.

Конотоп окончил Харьковский механико-машино-строительный институт, после войны жил и работал в Подмосковье. После войны его сделали парторгом ЦК на паровозостроительном заводе, потом первым секретарем Коломенского райкома, секретарем Московского обкома. Четыре года он возглавлял облисполком. В 1963 году стал первым секретарем обкома. Назначил его Хрущев, но Конотоп вовремя переориентировался на Брежнева, сумел потрафить новому хозяину, оттого и сохранил за собой должность.

Василий Конотоп был жесткий, властный, авторитарный человек, не терпел возражений и споров. Он ревниво относился к тем, кто был посильнее как работник, и постепенно выживал из аппарата самостоятельных людей, которые могли составить ему конкуренцию. Избавился от секретаря обкома по сельскому хозяйству Евгения Сизенко, которого собирались послать советником в какое-то третьеразрядное посольство, а потом все-таки перевели первым секретарем в Брянск.

Конотоп убрал и другого секретаря по сельскому хозяйству – Валентина Месяца. Его назначили первым заместителем министра сельского хозяйства России, что было явным понижением. Кстати, и Сизенко, и Месяц все-таки сделали карьеру. Сизенко стал союзным министром мясомолочной промышленности, Месяц возглавил союзное

Министерство сельского хозяйства, а в 1985 году, когда к власти пришел Горбачев, сменил Конотопа на посту первого секретаря Московского обкома.

Конотоп довел несколько человек до тяжелых сердечных приступов, ставших причиной их смерти. При этом к себе Василий Иванович требовал почтения и уважения. Один из руководителей московского управления КГБ рассказывал мне, как после какого-то приема в Кремле несколько областных начальников поехали к одному из них домой – добавлять. Крепко выпили, и все один за другим стали произносить здравицы в честь Конотопа, который с удовольствием это слушал. Один из секретарей обкома произносил свой тост, стоя на коленях перед Конотопом.

В другой раз все областное начальство съехалось поздравить первого секретаря с юбилеем. Славили, пили, закусывали. Ближе к ночи все смотрят-уже поздно, надо расходиться. Стали подниматься, тут Конотоп как закричит:

– Куда пошли? А ну, назад! Сидеть и пить! Я скажу, когда можно будет расходиться.

И никто не решился уйти.

На чем Конотоп держался? На умении услужить, быть полезным. Все, что предлагал сначала Хрущев, потом Брежнев, он исполнял беспрекословно. Никита Сергеевич вынужден был даже сдерживать излишнее рвение Конотопа, который бросался исполнять любое указание начальства. Тех, кто имел свое мнение и высказывал его на бюро, Конотоп постепенно съедал. Действовал аккуратно, методично, так, что не придерешься. Так он выжил и Виктора Папутина. Дождался удобного повода и воспользовался им.

Поскольку органы внутренних дел время от времени укрепляли партийными кадрами, то в подходящий момент Конотоп посоветовал цековским кадровикам усилить руководство МВД перспективным секретарем обкома. Момент представился в апреле 1974 года, когда скончался первый заместитель министра внутренних дел Владимир Петрович Петушков, занимавший это кресло двадцать лет.

В 1974 году Папутина из обкома перевели в Министерство внутренних дел первым заместителем министра. Формально это не было понижением, а в зарплате он даже выиграл. В обкоме Виктор Семенович получал четыреста пятьдесят рублей, еще один оклад давали к отпуску, сто рублей платили как депутату Верховного Совета. А в министерстве, когда ему присвоили генеральское звание и стали платить и за звание, и за выслугу лет, то получилось вдвое больше.

– Денег платили столько, – говорил мне полушутя другой заместитель министра внутренних дел, – что их тратить было не на что.

Но фактически перевод в МВД ставил крест на карьере Папутина. Он был кандидатом в члены ЦК, депутатом Верховного Совета. Первому замминистра таких регалий не полагалось. С поста второго секретаря Московского обкома Папутина могли сделать руководителем любой другой области. С должности первого заместителя министра внутренних дел особенно повышать было некуда. А в самом МВД перескочить с поста первого зама в кресло министра было практически невозможно. Во-первых, Николай Анисимович Щелоков, личный друг генерального секретаря, уходить на пенсию не собирался, во-вторых, стремительную карьеру в министерстве делал зять Брежнева Юрий Михайлович Чурбанов. Ему, наверное, и быть следующим министром…

Когда Чурбанов в 1972 году женился на Галине Леонидовне Брежневой, он был всего лишь подполковником и заместителем начальника политотдела мест заключения МВД СССР. Чурбанов родился в 1936 году, сын номенклатурного работника средней руки. Высокий, статный, он быстро попал в райком комсомола. В 1961-м активного комсомольца мобилизовали в органы правопорядка. Он служил инструктором по комсомолу в политотделе главного управления мест заключения МВД РСФСР (союзное Министерство внутренних дел Хрущев упразднил в январе 1960 года, его восстановит Брежнев). Потом Чурбанова перевели в ЦК комсомола, где он заведовал сектором по работе с подростками в отделе пропаганды. Но дальше в ЦК он не продвинулся и оказался на незавидном месте – в политотделе мест заключения МВД.

После свадьбы (они с Галиной Леонидовной поженились 17 апреля 1971 года) Чурбанова сразу произвели в полковники и нашли ему место поприличнее – назначили заместителем начальника политуправления внутренних войск. Через три года после свадьбы Чурбанов стал начальником политуправления, получил генеральские погоны и орден Красной звезды. Еще через год Чурбанов стал заместителем министра внутренних дел и генерал-лейтенантом. Довольный Брежнев позвонил зятю в машину:

– Я только что подписал решение политбюро о твоем назначении…

Вслед за высокой должностью последовало и высокое партийное звание. Сотрудник международного отдела ЦК КПСС Карен Брутенц, работая в Завидово над очередной речью генерального секретаря, случайно оказался свидетелем разговора Брежнева с секретарем ЦК КПСС по кадрам Иваном Капитоновым. Льстивый, но осторожный Иван Васильевич спрашивал, можно ли выдвигать в состав ЦК членов семьи генерального секретаря.

Леонид Ильич, даже несколько обиженный, ответил вопросом на вопрос:

– А что, разве члены моей семьи – лишенцы?

На ближайшем съезде Чурбанова избрали членом Центральной ревизионной комиссии КПСС, а на XXVI съезде – кандидатом в члены ЦК. Затем в состав высшего партийного руководства ввели и сына Брежнева – Юрия Леонидовича, первого заместителя министра внешней торговли.