Леонид Млечин - Знаменитые самоубийцы

Партийный работник, назначенный министром внутренних дел одной из балтийских республик, возмутился необходимостью манипулировать статистикой. Он позвонил Щелокову и сказал, что нельзя заранее определять процент раскрытия преступлений и, напротив, надо регистрировать все преступления. Щелоков с ним согласился: работать надо честно и отражать в докладах истинное положение дел.

Республиканский министр, как подчиненные его ни отговаривали, потребовал от них показывать реальную ситуацию. В результате статистика показала: в республике резко подскочил уровень преступности и упал уровень раскрываемости. Щелоков позвонил в республиканский ЦК и поинтересовался: что происходит в республике? ЦК отреагировал: министра-идеалиста сняли.

Наученный своими помощниками, Щелоков говорил, что преступность – явление социальное, зависящее от ситуации в обществе, и милиция способна раскрывать преступления, но не в состоянии снизить уровень преступности.

В августе 1978 года Яков Петрович Рябов, новый секретарь ЦК КПСС, курировавший отдел административных органов, пригласил к себе Щелокова и провел с ним трехчасовой разговор о ситуации с преступностью в стране.

К удивлению Рябова, Щелоков не возражал против критических замечаний и обещал исправить положение. Прощаясь, благодарил Якова Петровича за принципиальный разговор и ценные замечания:

– Двенадцать лет работаю министром, и вот в первый раз меня заслушали у секретаря ЦК.

Рябов был доволен. Но заведующий отделом административных органов Николай Савинкин рассказал потом Рябову, что Щелоков прямо от Рябова поднялся на пятый этаж и получил аудиенцию у Леонида Ильича. Министр был вне себя и жаловался:

– Что это такое, Леонид Ильич? Почему меня вызывает Рябов, воспитывает рассказывает, как мне надо работать?

Яков Рябов недолго проработал секретарем ЦК.

Личные отношения с генеральным создавали Николаю Анисимовичу особое положение в стране. Щелоков любил в нужный момент сослаться на Брежнева: вот я был у Леонида Ильича, мы этот вопрос уже обсудили… Впрочем, так поступал не он один. Тогдашний председатель Гостелерадио Сергей Георгиевич Лапин тоже не упускал случая заметить: я тут обедал с Леонидом Ильичом… В такой ситуации спорить с ним решался только тот, кто успел позавтракать с Брежневым.

Впрочем, Юрий Чурбанов пишет, что на его памяти Щелоков только пару раз был на даче у генерального секретаря. Щелоков и не принадлежал к числу личных друзей Брежнева (таких как, скажем, первый заместитель председателя КГБ Георгий Цинев), которых принимали дома или на даче. Но Щелоков был преданным соратником, которого Брежнев ценил.

На XXIII съезде партии – первом в брежневскую эпоху – Щелоков, второй секретарь молдавского ЦК, стал кандидатом в члены ЦК КПСС, в 1968 году на пленуме его – уже как союзного министра – ввели в состав ЦК. В 1976 году

Щелоков стал генералом армии (Юрий Чурбанов уверяет, что министр не постеснялся сам попросить об этом Брежнева, потому что в том же году погоны генерала армии получил председатель КГБ Андропов), в 1980 году – Героем Социалистического Труда. У него были четыре ордена Ленина, орден Октябрьской Революции, орден Богдана Хмельницкого 2-й степени, орден Отечественной войны 1-й степени, орден Трудового Красного Знамени. При этом он позаботился о том, чтобы его наградили и медалью «За отвагу на пожаре».

Щелоков был очень тщеславным человеком. В 1978 году он защитил диссертацию и получил ученую степень доктора экономических наук. Наступил момент, когда вся советская элита практически перестала работать и занялась устройством своей жизни.

– За что все начальники любили Брежнева? – рассказывал мне один из высокопоставленных сотрудников аппарата ЦК. – При нем можно было наслаждаться жизнью и не работать. Неохота на работу ехать, позвонишь руководителю секретариата: меня сегодня не будет – и отдыхай. Брежнев никогда за это не наказывал.

Высокопоставленные чиновники стали ездить за границу, посылали туда своих детей работать, с видимым удовольствием приобщались к материальным достижениям современной цивилизации, старались обзавестись ее благами. В Подмосковье строились роскошные по тем временам дачи, на улицах Москвы появились новенькие иномарки. Чиновная знать охотилась за модной живописью и антиквариатом.

Тогдашний заместитель заведующего международным отделом ЦК КПСС Карен Брутенц описывает любопытный эпизод. Когда он на даче в Ново-Огареве работал над подготовкой документов к очередному съезду партии, ему понадобилось поехать в Москву. Он вызвал служебный автомобиль из гаража Управления делами ЦК КПСС. На

Рублевском шоссе появившаяся сзади иностранная машина серебристого цвета потребовала уступить дорогу. Цековский шофер отнесся к иномарке пренебрежительно. Но серебристое авто все-таки обогнало цековскую «Волгу». За рулем сидела, как вспоминает Брутенц, обильно накрашенная дама. Она погрозила им кулаком и умчалась вперед.

У поворота на Архангельское она остановилась у поста ГАИ и что-то сказала милицейским офицерам. Они тут же тормознули машину ответственного работника аппарата ЦК, что само по себе было делом небывалым. Капитан милиции подозвал к себе водителя, записал его фамилию, стал выговаривать. Заместитель заведующего отделом ЦК КПСС не выдержал и заступился за своего водителя. Капитан признался, что не может не дать ход жалобе, потому что она исходит от жены министра внутренних дел СССР.

Вернувшись в Ново-Огарево, Брутенц пересказал коллегам поразившую его историю. Помощник Брежнева по международным делам Андрей Михайлович Александров-Агентов, живой и импульсивный, мгновенно вскипел:

– Это супруга Щелокова. Безобразие, она всеми способами компрометирует Николая Анисимовича!

А вот сидевший рядом секретарь ЦК Михаил Васильевич Зимянин благоразумно промолчал. Высказываться на сей счет считалось неразумным. Брежнев сам наслаждался жизнью и не возражал, чтобы другие следовали его примеру.

Брутенц вспоминает: «Уже стали весьма заметными зацикленность Брежнева на здоровье и явное нежелание заниматься делами, отталкивание от профессиональных обязанностей. Часто по утрам, за завтраком, Брежнев со вкусом рассказывал, как поплавал, каким было кровяное давление до и после этой процедуры, и с недовольством, а иногда и с гневом реагировал на попытки своих помощников – у которых, как я понял, других возможностей повидать босса было немного – поговорить о делах…»

Помощник генерального секретаря Александров-Агентов с грустью говорил:

– С Леонидом Ильичом стало трудно. Он всю жизнь был удачлив, ему неизменно везло, и это наложило свой отпечаток. Всегда был бонвиваном, а сейчас положение, возраст, болезни, склероз… Стал очень капризен и часто ведет себя, как барин, к работе относится с неприязнью, всячески отлынивает…