Леонид Млечин - Сталин VS Троцкий

Настанет время, когда генеральный секретарь презрительно скажет, что его оппоненты, побывавшие в эмиграции, «на самом деле партии не знали, от партии стояли далеко и очень напоминали людей, которых следовало бы назвать чужестранцами в партии».

25 октября 1917 года Иосиф Виссарионович Сталин-Джугашвили был включен в состав первого советского правительства в качестве наркома по делам национальностей как единственный член ЦК, интересовавшийся национальным вопросом.

«Первое заседание большевистского правительства, — вспоминал Лев Троцкий, — происходило в Смольном, в кабинете Ленина, где некрашеная деревянная перегородка отделяла помещение телефонистки и машинистки. Мы со Сталиным явились первыми.

Из-за перегородки раздавался сочный бас Дыбенко: он разговаривал по телефону с Финляндией, и разговор имел скорее нежный характер. Двадцатидевятилетний чернобородый матрос, веселый и самоуверенный гигант, сблизился незадолго перед тем с Александрой Коллонтай, женщиной аристократического происхождения, владеющей полудюжиной иностранных языков и приближавшейся к сорок шестой годовщине.

В некоторых кругах партии на эту тему, несомненно, сплетничали. Сталин, с которым я до того времени ни разу не вел личных разговоров, подошел ко мне с какой-то неожиданной развязностью и, показывая плечом за перегородку, сказал, хихикая:

— Это он с Коллонтай, с Коллонтай…

Его жест и его смешок показались мне неуместными и невыносимо вульгарными, особенно в этот час и в этом месте. Не помню, просто ли я промолчал, отведя глаза, или сказал сухо:

— Это их дело.

Но Сталин почувствовал, что дал промах. Его лицо сразу изменилось, и в желтоватых глазах появились искры враждебности…»

В подготовке вооруженного восстания в октябре 1917 года Сталин не играл никакой роли. Никто не может сказать, где он был в тот день, когда большевики брали власть. В стране его практически не знали. Но в качестве государственного чиновника он оказался на месте. Видных большевиков было вообще немного, в основном государственная работа у них не получалась. А Сталин принимал одну должность за другой — и справлялся. Ему хватало для этого характера, воли и настойчивости.

В Царицыне у Сталина появились первые поклонники, которые искали у него защиты от Троцкого. Как раз в июле 1918 года Климент Ефремович Ворошилов с остатками 3-й и 5-й украинских армий, выбитых с Украины немецкими войсками, вышел в район Царицына. Ворошилов и другие выдвинувшиеся после революции командиры не хотели идти в подчинение к бывшим офицерам, потому что полюбили партизанскую вольницу, при которой они никому не подчинялись. Ворошилов на многие годы стал самым преданным помощником Сталина. Иосифа Виссарионовича поддержал и председатель Царицынского комитета партии и председатель штаба обороны Царицынского совета Сергей Константинович Минин.

В соответствии с решением ВЦИК главнокомандующий войсками Республики включался в состав Реввоенсовета и получал «полную самостоятельность во всех вопросах стратегически-оперативного характера». Точно так же строились взаимоотношения Реввоенсоветов фронтов и командующих.

На базе Северо-Кавказского округа образовали Южный фронт, но во главе опять поставили бывшего генерала — Павла Павловича Сытина. Троцкий распорядился перевести РВС Южного фронта и штаб в город Козлов, откуда было удобнее управлять войсками и связываться с центром. Комфронтом Сытин намеревался вести боевые операции, не спрашивая совета ни у Сталина, ни у Ворошилова. Он продемонстрировал им приказ Реввоенсовета Республики: «Командующему фронтом Сытину предоставляется полная власть в ведении операций. В оперативные распоряжения командующего никто не должен вмешиваться».

Сталин отказался признать приказ Реввоенсовета Республики и полномочия командующего фронтом Сытина. Иосиф Виссарионович своей волей образовал Военно-революционный совет Южного фронта и сказал, что останется в Царицыне. Находившийся в Царицыне член Реввоенсовета Республики Константин Александрович Мехоношин телеграфировал в Ставку:

«Товарищ Сталин, Минин и Ворошилов выдвигают как наиболее целесообразную в настоящий момент коллегиальную систему управления фронтом и коллегиальное решение всех оперативных вопросов. Мои и командующего фронтом Сытина разъяснения не привели к желательным результатам.

Принимая во внимание, что каждый день отсрочки в образовании объединяющего фронт центра имеет самое пагубное влияние на военное положение на столь серьезном боевом участке, где наши неудачи объясняются главным образом отсутствием Реввоенсовета, считаю необходимым принять самые энергичные меры к решению этого вопроса…»

Главком Вацетис и член Реввоенсовета Карл Христианович Данишевский просили Сталина наладить сотрудничество с командующим фронтом и телеграфировали в Царицын: «Никаких перегруппировок частей войск без разрешения командующего фронтом Сытина не производить».

Троцкий, получив сообщение от Мехоношина, что Сталин не признает командующего фронтом, отправил телеграмму:

«Приказываю Сталину, Минину немедленно образовать РВС Южного фронта на основе невмешательства комиссаров в оперативные дела, штаб поместив в Козлове. Неисполнение в течение двадцати четырех часов этого предписания заставит меня предпринять суровые меры».

У Троцкого были широчайшие полномочия, которыми председателя Реввоенсовета Республики наделил Всероссийский центральный исполнительный комитет, объявивший страну военным лагерем. По-существу, Реввоенсовет обладал не меньшими правами, чем Совнарком, правительство страны. Троцкий обращался к Сталину как к своему подчиненному, которым он был лишь отчасти, приняв на себя обязанности члена Реввоенсовета фронта. Но Иосиф Виссарионович был еще и наркомом, и — главное! — членом политбюро, поэтому считал себя равным Троцкому по положению.

Сталин, не обращая внимания на приказы председателя Реввоенсовета и главкома, сместил Сытина и поставил командовать фронтом Ворошилова, а Москве объяснил: Сытин «не может, не желает и не способен защищать Царицын».

Троцкий, прибыв в Козлов, подписал приказ, адресованный войскам Южного фронта:

«Бывало даже не раз, что командиры отдельных отрядов не выполняли боевых приказов, шедших сверху. Этот пагубный преступный образ действий будет отныне уничтожен с корнем. Во главе всех армий Южного фронта поставлен Революционный военный совет… Командующий П.П. Сытин — опытный боевой военачальник — на деле доказал свою верность рабочей и крестьянской революции».