Леонид Млечин - Сталин VS Троцкий

В соседней комнате снимали копии с посланий, только что им продиктованных; в столовой принимали товарищей со всех уголков страны, с которыми он торопливо разговаривал в перерывах между телефонными звонками…»

Сталин не вынес присутствия в Москве даже лишенного всех постов Троцкого. Его с семьей выслали в Алма-Ату «за контрреволюционную деятельность». С Казанского вокзала отправили на экстренном поезде (паровоз и один вагон), который догнал уже ушедший поезд. Состав задержали, чтобы прицепить вагон с Троцким. В Пишпеке (Фрунзе) ссыльных пересадили на грузовик, потом на телегу, и так они добрались до Алма-Аты. Близкое знакомство с чекистами произвело сильное впечатление на сына Троцкого Льва Седова, воспитанного в коммунистических идеалах. Он поразился тому, что чекисты «презрительно говорят о киргизах: «татары», «азиаты». И каким тоном!»

Льва Давидовича третья ссылка в его жизни не испугала и не лишила энергии и темперамента. Он неутомимо писал своим сторонникам, которые хранили ему верность.

«Повышенная температура, — сообщал он Ивану Никитичу Смирнову, — не покидает меня с пути. Наталье Ивановне и Леве приходится очень много хлопотать, так как мы до сих пор не устроились еще на квартире, а живем в гостинице гоголевских времен».

Алма-атинская гостиница называлась «Джетысу», что значит «Семиречье», уточнил Троцкий, — без клопов, но «в ужасающем хаосе, который хотя и не является результатом землетрясения, но очень напоминает последнее». Троцкий жаловался: не доставляют газеты, на которые он подписался, потеряли чемодан с самыми нужными ему книгами, письма не доходят… Жилье он потом получил, правда без мебели и с разоренной плитой — «честная советская плита не желает нагреваться». Не привыкший бездельничать Троцкий сразу засел за перевод одной из книг Маркса.

«Его стойкость в эпоху морального оскудения, — вспоминал Виктор Серж, — делала из Троцкого образец, само существование которого, даже с кляпом во рту, возвращало веру в человека. Поношения больше не имели власти над его именем, расточавшиеся потоками клевета и оскорбления, в конце концов бессильные, оборачивались против самих себя, создавая вокруг него новый странный ореол; и он, никогда не умевший строить партию — его способности идеолога и организатора были иного, совершенно отличного свойства, нежели качества оргсекретарей, — приобрел, благодаря своей моральной силе, несколько тысяч непоколебимо верных сторонников».

Симпатизировавший Троцкому Виктор Серж конечно же преувеличивал. Число сторонников Льва Давидовича внутри страны таяло на глазах. Все поняли, что это не борьба мировоззрений и политических взглядов, а борьба за жизнь.

Глава правительства Алексей Иванович Рыков говорил в ноябре 1928 года на пленуме ЦК:

— Решением съезда мы открытых троцкистов исключаем.

Голос из зала:

— Уже арестованы.

Рыков продолжал:

— Мне подсказывают — «уже арестованы». Я боюсь, что вы немного преуменьшаете опасность. Во-первых, не все открытые троцкисты арестованы, а во-вторых, и в недрах партии есть до сих пор элементы, сочувствующие троцкизму и разделяющие эту идеологию. Чтобы это показать, достаточно одного примера: в Ленинграде, если не в лучшей, то, во всяком случае, в одной из лучших организаций, целая ячейка была возглавлена троцкистским бюро. Думать, что троцкизм не улавливает новых сторонников, кроме тех, которых в тюрьму сажаем, — значит недооценивать троцкистскую опасность в партии. Конечно, та демонстрация троцкистов, которая была в Киеве перед зданием ОГПУ и местного совета небольшая.

Голос из зала:

— Тридцать человек.

Рыков:

— Я не знаю точное число участников, но небольшая. Но в этом случае мы имели, как бы то ни было, открытое выступление троцкистов. Троцкизм является еще организацией, которая до сих пор обладает способностью проводить свои выступления если не во всесоюзном масштабе, то, во всяком случае, как-то руководить отдельными выступлениями в ряде городов…

20 сентября 1928 года политбюро приняло постановление:

«Всем крайкомам, областкомам, нац. ЦК, губкомам ВКП(б).

Ввиду ослабления внимания парторганизаций к идейно-политической борьбе с троцкистскими элементами и ввиду новых попыток их оживления ЦК постановляет:

Предложить партийным организациям усилить идейно-политическую борьбу с троцкистскими элементами, в частности, путем настойчивого индивидуального разъяснения соответствующих вопросов отдельным товарищам, в особенности рабочим, а также путем решительного отпора на собраниях антипартийным выступлениям, ограничивая, однако, такую дискуссию действительным минимумом…»

Со сторонниками Троцкого вели душеспасительные беседы: признайте свои ошибки, отрекитесь от Льва Давидовича — вам позволят вернуться к нормальной жизни. Кто-то полагал, что нужно каяться и возвращаться в партию, чтобы продолжить борьбу внутри ВКП(б). «Думать, что можно дипломатически пробраться в партию, а затем уже вести политическую борьбу за ее оздоровление, наивно, чтобы не сказать крепче», — отвечал Троцкий. Он был прав. Оппозиционерам выдавали партбилеты только для того, чтобы они непрерывно каялись.

В 1929 году Ивар Смилга, Карл Радек и некоторые другие бывшие соратники Троцкого заявили, что рвут с троцкизмом и хотят вернуться в партию. Смилгу восстановили в партии, назначили заместителем начальника мобилизационного управления ВСНХ. Но никого не оставили в покое. После убийства Кирова в декабре 1934 года Смилгу арестовали. Отправили в Верхнеуральский политизолятор, а в январе 1937 года расстреляли. Арестовали и его жену Надежду Васильевну Полуян, которой летом 1917 года ЦК поручил поддерживать связь с Лениным, ушедшим в подполье… Расстреляли и осудившего их за «антипартийное поведение» Николая Янсона.

Карл Радек был приговорен к десяти годам тюремного заключения по мнимому «делу антисоветского троцкистского центра». Такой же срок получил еще один соратник Троцкого — бывший нарком финансов Григорий Сокольников, который в Гражданскую был членом Реввоенсовета Южного фронта. Поличному указанию Сталина обоих зверски убили. К ним в камеры — в Верхнеуральской и Тобольской тюрьмах — подсадили осужденных за разные преступления бывших чекистов, которые, спровоцировав драку, забили насмерть двух бывших членов ЦК. Убийцы тут же вышли на свободу.

ОГПУ сумело почти полностью изолировать Троцкого. Его письма и статьи перехватывались. Чекисты следили за всеми, кого подозревали в симпатиях к Льву Давидовичу. Найденные при обыске листовки, написанные Троцким, считались доказательством преступления. Самой популярной была листовка «Партию с завязанными глазами ведут к катастрофе». Это была запись беседы Каменева, тоже исключенного из партии, с Бухариным, который еще оставался членом политбюро.