Леонид Млечин - Сталин VS Троцкий

Мартемьян Никитич Рютин был арестован, несколько лет провел в тюрьме, в 1937 году его расстреляли…

Лев Троцкий не раз задавался вопросом, почему Сталин сначала выслал его за границу, а потом приказал убить его за границей:

«Не проще ли было бы подвергнуть меня расстрелу, как многих других? Объяснение таково. В 1928 году не только о расстреле, но и об аресте невозможно было еще говорить. Поколение, с которым я прошел через Октябрьскую революцию и Гражданскую войну, было еще живо… Сталин решил применить ссылку как меньшее зло. Его доводы были: изолированный от СССР, лишенный аппарата и материальных средств Троцкий будет бессилен что-либо предпринять».

Так или иначе, именно Сталин настоял на высылке и тем самым продлил Троцкому жизнь. Если бы его оставили в Советском Союзе, то расстреляли бы еще в середине тридцатых. А перед этим он прошел бы через все круги ада в тюрьмах, что случилось со многими его соратниками, оставшимися в стране.

Осенью 1932 года Григория Зиновьева вновь исключили из партии и отправили в ссылку в Кустанай. Через год вроде бы простили, назначили членом правления Центросоюза, ввели в редколлегию главного партийного журнала «Большевик». И Каменев вернулся из ссылки, которую отбывал в Минусинске. В 1933 году в серии «Жизнь замечательных людей» вышла его книга о Чернышевском. Лев Борисович с удовольствием взялся руководить Институтом мировой литературы имени А.М. Горького и книжным издательством «Академия». По его совету Зиновьев тоже писал статьи на литературные темы и даже сочинял сказки. Григорий Евсеевич утратил надежды на возвращение в политику и пытался начать новую жизнь.

На съезде партии в 1934 году Лев Каменев произнес покаянную речь:

— На мне лежит печальная обязанность на этом съезде победителей представить летопись поражений, демонстрацию цепи ошибок, заблуждений и преступлений, на которые обрекает себя любая группа и любой человек, отрывающиеся от великого учения Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина…

Бывший член политбюро долго и старательно перечислял свои ошибки в надежде вернуть расположение своего недавнего соратника и приятеля, ставшего вождем и державшего в руках жизнь и Каменева, и многих других. Свою речь Каменев закончил призывом:

— Да здравствует наш вождь и командир товарищ Сталин!

Лев Борисович наивно надеялся, что этим покаянием подводит черту под прошлым и больше претензий к нему не будет. Но они с Зиновьевым состояли в черном списке. Сталин не мог успокоиться, пока не добивал противника, даже если тот не сопротивлялся.

Через две недели после убийства Кирова в декабре 1934 года Зиновьева, Каменева и еще несколько человек, прежде входивших в ленинградское руководство, арестовали. Их обвинили в организации убийства Кирова и создании антисоветской организации. Все они давно отошли от политической деятельности. Но Сталин помнил каждого, кто пытался ему перечить. Сразу же после сообщения о смерти Кирова, еще не имея никакой информации, он уверенно заявил, что убийство — это дело зиновьевцев. Хотя в НКВД организаторами убийства собирались назвать белых эмигрантов.

В восприятии широких масс Каменев и Зиновьев, несмотря на все усилия сталинской пропаганды, не были врагами. К ним сохранилось определенное уважение. Вот поэтому Сталин обвинил их в убийстве Кирова, чтобы возбудить в стране ненависть к «врагам народа». Политическую оппозицию приравняли к террористам, уголовным преступникам. Зиновьев не понимал, что происходит. Сидя в тюрьме, писал Сталину:

«Я дохожу до того, что подолгу пристально гляжу на Ваш и других членов политбюро портреты в газетах с мыслью: родные, загляните же в мою душу, неужели Вы не видите, что я не враг Ваш больше, что я Ваш душой и телом, что я понял все, что я готов сделать все, чтобы заслужить прощение, снисхождение?»

Сталина такие послания только веселили. Сентиментальным он никогда не был. Через год, в августе 1936 года, Военная коллегия Верховного суда приговорила Зиновьева и Каменева к смертной казни. В текст обвинительного заключения Сталин вписал, что Кирова убили «по прямому указанию Зиновьева и Троцкого». Ночью того же дня Льва Борисовича и Григория Евсеевича расстреляли.

При исполнении приговора присутствовали нарком внутренних дел Генрих Григорьевич Ягода и его будущий сменщик на Лубянке секретарь ЦК Николай Иванович Ежов. Пули, которыми убили Зиновьева и Каменева, Ежов хранил у себя в письменном столе — сувенир на память.

После убийства Кирова в аппарате госбезопасности по всей стране были сформированы подразделения, которые занимались троцкистами. Эти подразделения сохранились до шестидесятых годов. Когда в мае 1946 года Сталин сместил с поста министра госбезопасности генерала армии Всеволода Николаевича Меркулова, то предъявил тому грозное обвинение в том, что во время войны чекисты прекратили преследование троцкистов.

Четыре с половиной года Троцкий прожил на турецком острове Принкипо. Верил, что вернется на родину. Не унывал. В царские времена ему уже приходилось покидать Россию, но революция позволила ему вернуться. 15 марта 1933 года с острова Принкипо обратился к бывшим товарищам по политбюро в Москве:

«Обстановка в стране и в партии вам видна ближе, чем мне. Если внутреннее развитие пойдет дальше по рельсам, по которым оно движется сейчас, катастрофа неизбежна… Совершенно безнадежной и гибельной является мысль овладеть нынешней обстановкой при помощи одних репрессий…

Что надо сделать? Прежде всего — возродить партию… Левая оппозиция — я в этом не сомневаюсь ни на минуту — будет готова оказать ЦК полное содействие в том, чтоб перевести партию на рельсы нормального существования. По поводу этого предложения кто-нибудь из вас скажет, может быть, левая оппозиция хочет таким путем прийти к власти. На это я отвечаю: дело идет о чем-то неизбежно большем, чем власть вашей фракции или левой оппозиции… Опасаться со стороны левой оппозиции попыток повернуть острие репрессий в другую сторону нет оснований: такая политика уже испробована и исчерпала себя до дна… Цель настоящего письма в том, чтоб заявить о наличии доброй воли у левой оппозиции.

Я посылаю это письмо в одном экземпляре, исключительно для политбюро, чтоб предоставить ему необходимую свободу в выборе средств, если б оно, ввиду всей обстановки, сочло необходимым вступить в предварительные переговоры без всякой огласки».

Видно, Троцкому казалось, что он представляет серьезную силу, что его сторонники в Советском Союзе все еще влиятельны, что в Москве пожелают воспользоваться его советами. Поэтому он великодушно обещал после возвращения обойтись без репрессий…