Скотт Макконнелл - Айн Рэнд. Сто голосов

И что было дальше?

Мы известили людей о своем намерении, и на аукцион собралось много народа. Не могу сказать вам, сколько именно, однако больше, чем пришло бы на обыкновенный обед с аукционом. Кажется, за эту речь мы получили 10 000 долларов. За приобретение рукописи спорили несколько человек. Остальные письма ушли за более приемлемые суммы. Мы распродали все, включая фотографии некоторых из наших ораторов. Продали все, что попало под руку.

Итак, рукопись мисс Рэнд ушла за самую крупную сумму?

Совершенно верно. Это произошло потому, что исправления в текст она вносила собственной рукой.

Айрис Белл была замужем за представителем NBI, занимавшимся записями лекций.

Даты интервью: 11 мая и 10 июня 1999 года.

Скотт Макконнелл: Как вы впервые познакомились с Айн Рэнд?

Айрис Белл: Мой тогдашний муж Эд Нэш [188] Эд Нэш был ответственным за маркетинг. работал представителем NBI. В конце 1962 года его стали приглашать на мероприятия ближнего кружка Айн Рэнд. Нас пригласили на новогодний вечер у Блюменталей, там присутствовала и Айн Рэнд.

В середине 1962 года, когда Эд сообщил Брандену о том, что его переводят в Чикаго, они попросили его организовать там лекции NBI.

Расскажите мне о речи, произнесенной мисс Рэнд в Маккормик-плейс в 1963 году.

Идея осенила Эда Нэша. Эту речь Айн произносила также в каком-то другом месте [189] Беседа называлась: «Гонимое американское меньшинство: крупный бизнес», она была впервые прочитана в Форд Холл Форуме 17 декабря 1961 года. . Он переговорил с Айн и Натаном. Они согласились, и мне пришлось проработать около двух месяцев. Мы арендовали небольшой офис в Чикаго, и я сделала все необходимое, оформила объявления, приготовила конверты, надписала их и наклеила марки, наняла телефонисток и позаботилась о продажах.

Незадолго до ее выступления мы съездили в Нью-Йорк. Напечатали несколько очень больших плакатов, рекламирующих ее выступление — такие плакаты обычно вывешивают на стенах заброшенных зданий, и наняли людей, чтобы они сделали это. Разрабатывая плакаты, я сказала Эду, что нам нужно обратиться к Айн, чтобы она получила возможность одобрить их. Он сказал мне, что не нужно, что мы все делаем правильно, и она уже выразила ему свое одобрение. Мы приехали к ней с этим громадным плакатом, развернули его и показали ей вместе с рекламными листками, оранжево-желтыми, с крупным черным шрифтом и ее фамилией Рэнд посреди них. Увидев все это, она пришла в ужас, спросила: «Неужели это окончательный вариант? Мне это не нравится». Эд честно признался ей в том, что я предлагала ему показать ей эскизы, сказал, что впредь будет слушать мои советы, что бы я ни сказала.

Почему она возражала против такого варианта?

Потому что ей было неприятно видеть свое имя, написанное такими крупными буквами. Эд возразил ей и сказал, что элемент плаката, привлекающий внимание людей, должен быть самым крупным.

Что еще вы узнали, работая с мисс Рэнд?

Она дала мне кое-какие рекомендации относительно процесса планирования, которыми я с тех пор часто пользовалась. Однажды Эд Нэш сказал, что нам не обязательно заключать какое-то соглашение в письменном виде. Она сказала ему: нет, контракт заключать обязательно… что, если вашего контрагента собьет машина после выхода из офиса? Так что все должно быть занесено на бумагу.

Когда они с Фрэнком прилетели в Чикаго на лекцию, мы с Эдом встретили их в аэропорту и отвезли в отель. Мы все находились в одной комнате, когда явилась одна из студенток NBI — старшеклассница, посещавшая лекции в записи — и принесла с собой две дюжины роз на длинных стеблях. Айн сказала ей: «Это неуместно». Понятно было, что получилось неловко. «Однако тем не менее спасибо, хотя больше таких вещей не следует делать». После чего передала цветы Фрэнку, который поставил их в вазу.

Как отреагировала девушка?

Сперва обиделась и испугалась, но в итоге Айн привела все в норму.

Расскажите о той речи, которую она произнесла в тот вечер.

Была тревога из-за бомбы. Кажется, Айн уже выступала, так что Эд Нэш и я, и, кажется, Руби и Гарри Ньюман — помогавшие нам — возле зала обсуждали поднятую тревогу. Мы вызвали к себе Натана и решили в итоге ничего не делать. Мы решили, что нас хотят взять на испуг, и эвакуировать зал не стоит. Все закончилось хорошо.

Я совершенно уверена в том, что все билеты были распроданы — это был один из крупных залов Маккормик-плейс [190] Чикаго трибьюн насчитала аудиторию в 2500 человек. .

Как публика отреагировала на речь?

Самым очаровательным образом. Там собрались исключительно ее сторонники. Едва ли в тот вечер в зале находился кто-либо не симпатизировавший ей.

Расскажите мне о том, как фотографировалось это событие.

Снимал мой отец. Он был профессиональным фотографом и снимал без вспышки, получая мягкие кадры. На одном из снимков изображена сцена, явно до начала выступления. На нем присутствуем мы с Эдом и Айн в платье с откинутым капюшоном.

На другом снимке запечатлен книжный прилавок и Руби Ньюман, в качестве ценителя таланта беседующая с Айн. Кроме того, на этом снимке присутствуют Фрэнк, Барбара, Натан и Боб Бартонс, мой друг, работавший на Эда Нэша.

Расскажите мне о художественном оформлении Объективиста . Вы оформляли объявления и обложки пластинок?

Да. В 1965 году я спроектировала логотип NBI Communications. Он присутствует и на обложке пластинок.

Объективист — тот, который с сине-зеленой обложкой и надписью в три строки, — его оформление проектировала я, однако мисс Рэнд воспользовалась своим правом обладателя копирайта. Она хотела спуск на три строки с левой стороны страницы. Она выбрала цвет, как я поняла, соответствующий металлу Риардена. И выбрала гарнитуру еще до того, как я представила ей макет. Я уже запланировала некие пояснения с моей стороны, потому что мне выбранная ею гарнитура показалась уродливой. Я подумала, что если познакомлю ее с историей этого шрифта, она изменит свой взгляд на него, так как это был баухаус, разработанный в Германии в 1930-х годах. Она выбрала шрифт из этой же группы, хотя существуют различные варианты рубленого шрифта, происходящие из той же самой греческой традиции. Я упомянула группу «Баухаус», и она немедленно остановила меня. Это было очень мило, однако она не слушала того, что я говорила, и сказала: «O, столько людей думают, что я люблю эту немецкую группу, однако она мне вовсе не нравится».

Мне даже в голову не приходило, что ей нравятся такие шрифты — я знала, что они ей не нравятся. Но она превратно поняла меня. Если бы она слушала меня, то поняла бы — я сомневаюсь в том, что ей может понравиться этот шрифт. Но поскольку я так и не сумела донести до нее свою мысль, дело закончилось тем, что в печать пошел именно баухаус.