Наталья Варлей - Канатоходка

Добиться правды и сочувствия у людей без совести – невозможно! Что уж говорить о справедливом уважении к старости, которую НУЖНО поддержать и постараться создать все условия, чтобы она была достойной!..

Я помню день, когда у моей бабушки Таты случился инсульт. Вызвали «Скорую». Она оказалась не очень скорой, но всё-таки приехала. Молодой «эскулап», даже не осмотрев больную, разузнал у нас, что случилось, и спросил, сколько бабушке лет. Когда мы сказали, что ей 76, врач сказал буквально следующее: «Да что же вы старому человеку умереть спокойно не даёте?!» Это сказал врач!..

ВСЁ! 76 лет! Списан человек! Он уже не имеет права на жизнь и здоровье!..

Когда я рассказала об этом в Германии Васе Горбачёву, он не поверил, сказал: «Не может быть!» Может, к сожалению…

С бабушкой эта история произошла много лет назад. А что изменилось? Да к лучшему – ничего! Ведь медицина у нас теперь платная. Заплатил – мы тебя лечим, да и то не всегда, и особенно неохотно, если ты пожилой или, не дай бог, старый человек!..

Я уже замечаю, что, несмотря на то что у меня (простите за нескромность фразы!) «есть имя», чем старше я становлюсь, тем больше ко мне «теряют интерес» врачи. То есть пока ещё не старая известная актриса – лечить её интересно и даже престижно и даже можно «сдать» журналистам, что «у нас лечится известная актриса»… А дальше-то что?..

А дальше – даже сама профессиональная наша среда теряет интерес к «уходящей натуре». Я помню, как на одном фестивале «президент» этого сборища, глядя на сидящих на пляже наших великих актрис (а это были, между прочим, и Инна Макарова, и Алла Ларионова, и Римма Маркова, и Нонна Мордюкова!), сказал жуткую фразу: «Сколько можно бесплатно кормить этих пенсионерок?!» Вдумайтесь! Ведь эти «пенсионерки» создавали славу отечественного кино, а лучше-то, по большому счёту, ничего и не создано!..

И что, что-нибудь изменилось?! Да нет! «Пенсионеркам» на фестивалях сейчас тем более нет места! В то время как во всём мире зал встаёт, когда входят актёры, чьи имена прогремели десятилетия назад!..

НЕТ у нас уважения к старости – разве что в кавказских или азиатских краях, да и там поубавилось! Человек остаётся со своими проблемами, когда из него уже выжаты все соки. Он уже никому не нужен – не всегда даже собственным детям…

Нет у нас и понятия «за былые заслуги». Предположим, ввели такое положение: для представления к званию необходимо предоставить список работ ЗА ПОСЛЕДНИЕ ПЯТЬ ЛЕТ. А если актёр, отдавший кинематографу и театру всю свою жизнь, свои силы, свой талант, – последние пять лет болеет?! Ах, болеет?! Ну, так и пусть себе болеет на здоровье! Вон сколько у нас в очереди – молодых, наглых, скандальных, чьи имена-то никто не знает и лица путает, но зато они «не вылезают из телевизоров», перескакивая из чудовищных сериалов в не менее чудовищные «ток-шоу»… Стреляют глазками, вовремя «хлопочут лицом» перед начальством. Вот кто достоин званий, регалий, наград и похвал!..

А старики – кому они теперь нужны?!!

Когда у нас распался институт семьи? Когда семья – это все вместе, во главе с самым старым и уважаемым членом семьи (может, генетическая память и вызывала мои детские фантазии о дружной семье за большим столом?). Когда понятие «семья» обесценилось? В 17-м?! Может быть. Но ведь после войны, после с такими утратами доставшейся победы – те, кто остался жить, вновь научились ценить любовь, дружбу, семью. Не так ли?!

В 90-е попёрла идеология американцев: окончил школу – свободен, живи самостоятельно, живи, как хочешь, советов у родителей не спрашивай, лезть в «свою жизнь» – не позволяй! Ты – сам по себе, они – сами по себе! «Бой-френды», «пробная сексуальная жизнь», «секс-символы» – это откуда в нашей православной стране?!.

Вот и нет взаимной любви и уважения. Нет уважения к старшему поколению – тем более что не только помоечный Интернет, но и наше доблестное телевидение делает всё для того, чтобы у молодёжи было ощущение, что мы «и не жили вовсе», так, «жалкое, серое, голодное существование». И вот они – «живут», разучившись общаться, не вылезая из «гаджетов»… У них нет необходимости друг в друге! И нет необходимости каждый день слышать родные голоса – зачем, когда можно обойтись краткой эсэмэской? Изредка!..

На самом деле это трагично! Потому что, когда РВУТСЯ РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ, растёт количество несчастных, по сути, одиноких детей-эгоистов, которые заморочены своими выдуманными проблемами и никогда НЕ УСЛЫШАТ одиноких и несчастных стариков, которые жаждут их любви, тепла и уважения…

Или – хотя бы понимания…

Конечно, Родина моя – СССР, Россия. Я прожила здесь всю свою жизнь, и никогда у меня не возникало мысли уехать.

Но в Румынии, в Констанце, мама произвела меня на свет. Я зарегистрирована в Советском консульстве в Констанце. И несмотря на то, что меня в месячном возрасте уже везли на корабле в Советский Союз, в паспорте моём: место рождения – Констанца. И, конечно, я очень хотела побывать там, где родилась. Но как-то всё не складывалось.

И вдруг, когда мне было уже тридцать, я получила приглашение на Декаду советских фильмов в Румынию. Не раздумывая, согласилась.

Итак, через тридцать лет я попала на родину – прилетела с киноделегацией. Делегация у нас была маленькая, но очень славная. Глава – Леонид Сергеевич Мосин, заместитель председателя Госкино, тогда ещё молодой, но уже очень известный, талантливый и чрезвычайно смешливый, кинорежиссёр Сергей Соловьёв, ну и я…

Леонид Сергеевич был удивительным, даже редким начальником – он любил и уважал людей. Он заботился не только о «нуждах кинематографии», но и о кинематографистах, старался, как мог, помочь им. Он умел вникать в проблемы и умел сочувствовать…

Какое-то время спустя (может, через год) после нашей поездки, когда я ушла из театра и находилась на положении «свободного художника», Леонид Сергеевич неожиданно позвонил мне и попросил прийти к нему в Госкино. Я пришла. Мы пили чай в его кабинете. Выяснилось, что он знает о моей ситуации. Я хорохорилась, упрямилась и говорила, что у меня всё нормально. Но Леонид Сергеевич очень строго и резонно возразил. Он сказал мне, что «висеть в воздухе нельзя, если это не цирк», и что «человек должен жить в доме, а у этого дома должна быть крыша». И предложил мне пойти в штат киностудии им. Горького, где меня ждут и с радостью примут. Что в результате я и сделала и за что очень благодарна Мосину по сей день…

Он спешил делать добро не только потому, что, несомненно, был прекрасным, душевным человеком, но и потому, что знал, что тяжело и неизлечимо болен. Но он не подавал виду, и об этом никто из окружающих (видимо, кроме самых близких и родных) даже не подозревал…