Наталья Варлей - Канатоходка

Но мне как-то даже и в голову не приходило, что надо было его крестить. Представить невозможно было, как отреагировали бы на это мои родители. И я полагала, что достаточно того, что я за него молюсь. Тем более что между нами существовала такая крепкая связь, такая нежная любовь, такое понимание, что мы чувствовали это даже на огромном расстоянии, как будто мы были одним целым…

Сейчас отвлекусь ненадолго, но иначе я не смогу поведать одну удивительную историю, которая с нами произошла…

Как-то вернулась я с очередного кинофестиваля – из Сирии, куда мы летали с Олегом Видовым. А в Сирии нас принимал Абу-Ганем, прокатчик советских фильмов, любимой картиной которого была «Кавказская пленница». Понятно, что он расстарался, и мы с Олегом каждый день еле вылезали из-за столов после обедов и ужинов. Как в «1001 ночи»: «…третья перемена блюд… десятая перемена блюд…» А еда вкусная, но – баранина и блюда из неё, острые и жирные. А восточные сладости!..

В общем, вернулись мы из поездки, я пошла на курсы английского языка, и во время занятий мне стало так плохо, что я еле успела дойти до дома и вызвать «Скорую помощь». После чего грохнулась на пол, потеряв сознание, и очнулась, только когда врачи уже звонили в дверь. Узнав, что я прилетела из Сирии, медики решили везти меня на Соколиную гору в инфекционную больницу. Но я, зная, что там инкубационный период как минимум две недели, умолила, чтобы они повернули в Боткинскую. Уговорила.

В Боткинской меня положили в бокс, отдельно. Через день выяснилось, что у меня острый холецистит – желчный пузырь не выдержал такой нагрузки! Но так как отделение было инфекционное, ко мне всё время просачивались дизентерийные больные «за автографом». И я испугалась, что подхвачу ненароком какую-нибудь пакость…

Я вышла под расписку из больницы и… через два дня улетела на Цейлон, в Шри-Ланку, опять с киноделегацией, конечно, ещё слабая, не успев прийти в себя от болезни…

Мы приземлились в Шри-Ланке. В иллюминаторы увидели маленькое здание аэропорта…

Когда наша делегация спускалась по трапу самолёта, внизу нас встречали прекрасные цейлонские девушки с гирляндами бело-розовых цветов – лотосов и орхидей, которые они на нас надели, как сказочные ожерелья…

Это было, конечно, очень красиво, но я боялась упасть в обморок, потому что, когда я вышла из самолёта, у меня было ощущение, как будто я попала в стоградусную парилку в бане…

Мне было ужасно плохо. Слава Богу, нас быстренько рассадили по машинам с кондиционерами. И мы подъехали к самому первому по пути придорожному кафе – закуток из сплетённых каких-то диковинных растений. Из холодильника худенький темнокожий бармен достал кокос, расколол его прямо у нас на глазах специальным топориком и протянул мне спасительную прохладную жидкость, которую я с жадностью выпила прямо из ореха…

И я вернулась к жизни. И обо всех «болячках» на этом необыкновенном острове больше я даже и не вспомнила…

Неделю советского кино мы провели во всех отношениях замечательно. Встречались с ланкийцами на самых разных уровнях. Зажигали «Золотого петуха» – символ дружбы. Нас возили на чайные плантации высоко в горы, и мы увезли с Цейлона огромные мешки подаренного нам прекраснейшего чая. Мы присутствовали на грандиозном празднике Выноса Зуба Будды. И хотя праздник буддистский, в нём участвовали представители всех религий – и индуизма, и ламаизма, и других. Все в своих красочных костюмах, со своими песнями и танцами. И во время шествия слонов в нарядных попонах на одном из них везли под бархатным балдахином Зуб Будды… Это незабываемо!..

У меня было ощущение, что я попала в рай на земле. Оно возникло, когда нашу делегацию – Витаутаса Жалакявичуса, литовского кинорежиссёра, Алёну Чухрай, актрису, и меня – привезли в первый раз на берег океана…

Нежный светло-бежевый песок, изумрудный океан, над которым склонились под углом высоченные пальмы, синее без единого облачка небо – всё это казалось нереальным. И вот мы бежим с Алёнкой по этому мягкому, горячему песку, вбегаем в тёплый океан и безостановочно кричим, две взрослые дурочки: «За что?!!» От счастья…

А ещё я испытала потрясение в местном зоопарке. Мало того что на огромной территории, как на воле, разгуливали экзотические животные и птицы с волшебными опереньями – я наблюдала так похожие на человеческие взаимоотношения в семье гигантских орангутангов.

Посреди большущего вольера возлежала огромная обезьяна-дама и, как истинная женщина, кокетничала с публикой, вернее, «работала на публику», – она принимала разные позы, кривлялась, но чувствовалось, как она сама себе нравится.

А в глубине вольера-клетки у решётки-окна, выходящего на противоположную сторону, сидел спиной к зрителям здоровенный самец-орангутанг. Пока народ хохотал над выходками его «второй половины», он выражал своё полное безразличие к происходящему – именно изображал, потому что спина его была напряжена (я это ощущала актёрским чутьём!). И в какой-то момент он не выдержал, повернул голову, посмотрел на свою даму долгим взглядом, встал, подошёл к ней, размахнулся и… изо всех сил влепил ей ручищей по заднице. Звонкое эхо прокатилось по острову Цейлон!.. Народ ахнул. А какой-то русский мужичок восторженно сказал: «Надо же! Всё как у людей!..»

Обезьяниха моментально подобралась, села «прилично» и перестала кокетничать. А самец меланхолично вернулся к своей решётке, опять сел спиной к публике и продолжил созерцать что-то неведомое и нами не видимое…

Ровно через десять лет мы полетели в Шри-Ланку с Аликом Филозовым. И всю дорогу я ему рассказывала о Цейлоне с восторгом. А когда приземлялись, я, в предвкушении повторения счастья, сказала ему, что сейчас нас будут встречать девушки с гирляндами цветов…

И… ничего этого не было. Перед нами, когда мы вышли на трап, было новое, большое, из стеклобетона, здание аэропорта. Над головами – серое, затянутое тучами небо. Вместо прекрасных девушек нас встретил унылый сотрудник нашего посольства. И сразу же предупредил, что в стране «непорядки», воюют тамилы с сингалами, теракты, взрывы, стрельба и прочее. И велел нам из отеля никуда не выходить…

А выходить-то, в общем, было и некуда. Нас никуда не возили – ни на чайные плантации, ни на праздники – война! Мы вышли на сцену на открытии, участвовали в пресс-конференции, выступили перед нашим посольством…

И только один раз нас вывезли к океану, где мы покатались на слонах и искупались. Я познакомилась с очаровательным крошечным слонёнком, грустные глазки которого запечатлелись у меня в сердце, и я написала про него стихи…

Но солнце так и не выглянуло. Мы в основном сидели в отеле, правда, очень хорошем, плавали в бассейне. Ненадолго вышли, прошлись по набережной, нарушив «посольские запреты». Но это радости не принесло: небо было хмурым, океан – серым, а где-то неподалёку постреливали. И мы вернулись в отель. И за обедом пришли к выводу, что это Бог так наказывает людей за то, что и в раю им не живётся мирно…