Наталья Варлей - Канатоходка

Ну вот! Опять я увлеклась и попутно рассказала и про второе путешествие на Цейлон. А история приключилась в первом…

Я всегда очень тосковала по дому, по Москве, по родным, но особенно по Васеньке. Из всех точек земного шара я звонила домой по телефону, во что бы это мне ни обошлось…

В первый же день я пыталась через посольство связаться с Москвой. Но не получилось – не было связи. Всё-таки расстояние. Да и техника была ещё слабой…

Я тосковала и волновалась. А когда легла спать, долго не могла заснуть и всё думала, как там мои…

Ночью я проснулась от того, что… меня звал Вася. Он громко кричал: «Мама!!!» Я села на кровати. И больше не смогла заснуть.

Несколько раз безуспешно пыталась позвонить в Москву, но так и не дозвонилась…

Когда через шесть дней, влетев в квартиру на Дмитровском и расцеловав маму, я первым делом спросила, как Васенька, мама ответила, что всё нормально, здоров. Но что на другой же день после моего отлёта он проснулся утром и сказал: «Адя! А меня сегодня мама звала…» Мама спросила: «Как, Васенька?» А он ответил: «Так тихо-тихо, издалека: „Ва-ся…“».

И всё это время у мамы болела душа за меня. А у меня – за Васю…

А мы просто-напросто позвали друг друга ночью – через огромное расстояние…

Когда я вбежала в комнату, где в кроватке спал сынишка, он проснулся и бросился ко мне. Я крепко прижала к себе родное тельце, а он мне прошептал: «Ты слышишь, как у меня сердце щёлкает?.. Это от любви!..» Васеньке тогда было два года…

Это только одна из множества историй, в которых удивительным образом проявлялась наша связь. Василий был настоящим моим другом. Всё свободное время, которого у меня было, к сожалению, немного, я старалась проводить вместе с ним. Мы гуляли, очень любили ходить в зоопарк. Ходили в театры, музеи…

Как-то вечером бродили мы с ним по залам музея им. Пушкина. Задержались перед натюрмортами голландцев. Я с умным видом восхищалось тем, как прописана дичь, фрукты… И вдруг шестилетний Василий сказал мне грустно-грустно, глядя на картину: «Наташенька! Если бы ты знала, как есть хочется!..»

Мне стало стыдно, и мы заторопились домой. Кстати, лет до 16 он звал меня Наташей. А потом – как обрезало. И он перестал меня называть хоть как-нибудь. Просто «Привет!» или «Как дела?» – без имени…

Женька, внук, которому исполнилось уже 23 года, тоже с младенчества зовёт меня Наташей. И пока продолжает звать…

А Саня всегда звал и зовёт меня «мама»… Мои дети даже в этом очень разные. Хотя я вижу и сходство, и как они перенимают друг у друга привычки и словечки. И вообще, я воспринимаю их не как двух сыновей и внука, а как трёх сыновей. Между Василием и Саней – разница в двенадцать с половиной лет. Между Саней и Женей – в десять…

Ни разу в жизни я не отдыхала, не ездила в отпуск или в путешествие одна – без детей. Сначала ездила с Васей, потом с Васей и Саней, потом с Саней и Женей…

Без них мне было плохо. Я и сейчас очень тоскую, когда они не со мной. Но теперь все они взрослые и ездят по белу свету без меня…

Василий с детства был очень разумный, спокойный и самостоятельный. И очень обо мне заботился. Обязательно подавал мне руку, когда я выходила из транспорта. Старался сделать так, чтобы к моему приходу из театра в доме было убрано. Мы очень любили делать друг другу сюрпризы, подарки, оставлять записки или смешные рисунки…

Он по-взрослому беспокоился, если я задерживалась. На съёмках «Ливня», обычно после ужина, мы собирались в номере у режиссёра Учкуна Назарова на репетиции. Васю я, не волнуясь, оставляла в нашем номере. Время было спокойное. Он читал, рисовал, лепил из пластилина. А потом умывался и ложился спать…

И вот однажды я немножко задержалась после репетиции. Вхожу в свой корпус, а администратор мне говорит: «А ваш сын выходил из номера. Очень о вас беспокоился!»

В номере – тишина. Василий сладко спит. На стуле рядом аккуратно сложенная одежда…

Утром спрашиваю его: «Ты зачем выходил?»

«Тебя искать!» – отвечает он.

«Зачем меня искать? Ты же знал, что у меня репетиция…»

«Я волновался. А вдруг тебя украдут и увезут в горы?!»

«Да, ладно! Кому я нужна?!»

«А знаешь, сколько таких, никому не нужных, увезли в горы!» – отвечает мне мой рассудительный шестилетний сын…

В доме у нас постоянно были какие-нибудь животные.

Как-то, когда Василию было лет восемь, он тайно от меня купил в «Зоомагазине» на Арбате (том самом!) хомячка и долго прятал его от меня в стеклянном аквариуме, придумав какую-то фантастическую историю про то, как «непонятным образом в аквариуме оказался хомячок». Когда я его «разоблачила», мы вдвоём занялись воспитанием хомячка. Покупали ему клетку, кормушки, корма, опилки. Назван хомячок был в честь любимого литературного героя – Снусмумрик…

Но неблагодарный хомячок умудрялся, протиснувшись сквозь прутья, сбегать и теряться на просторах квартиры. Один раз, когда мы уже отчаялись его найти, а всхлипывающий от горя Василий всё никак не мог заснуть, я неожиданно обнаружила зверька в огромной банке, которые соседка Лидия Дмитриевна всю зиму собирала на кухне для летних заготовок…

Хомяк, уже потный от невероятных усилий, тщетно пытался выбраться наружу…

Сколько же было счастья в глазах Васьки, когда я внесла в его комнату нашего беглеца!..

Была ситуация, когда мне даже пришлось отодвигать от стены огромную, тяжеленную деревянную стенку, чтобы вызволить забежавшее за неё вольнолюбивое животное…

Я уже не говорю о найденном за диваном большом гнезде, которое хомяк соорудил из крошечных кусочков бумаги – жертвой острых зубов зверька стали наши любимые книги, стоявшие на нижней полке…

Однажды, гуляя по Арбату, мы остановились у витрины всё того же «Зоомагазина». И Василий прочитал: «Цыплята мясные. 37 коп. штука». И спросил меня: «Наташа! А что такое „мясные“?»

Я где-то «плавала» мыслями и машинально ответила: «Наверное, потому, что на мясо…»

Вася ахнул. А потом твёрдо сказал: «Давай спасём хотя бы двух!» И мы спасли. Двух цыплят дома разместили в большой картонной коробке, куда был проведён свет и которую мы затянули марлей. Нас обоих потрясло, что цыплята едят «себе подобных»: мелко нарубленные крутые яйца и толчёную яичную скорлупу…

На этих кормах наши «мясные цыплята» начали очень быстро расти и развиваться, прогрызать марлю и бегать по комнате. А так как они питались теперь ещё и зёрнышками, то, съев маленькую горсточку зерна, они умудрялись обкакивать всю комнату…

Я просыпалась утром – и мыла пол. Приходила с репетиции – мыла пол. Перед спектаклем – мыла пол. И на ночь – мыла пол…

Саша и Паша (так мы назвали «мясных цыплят», поскольку не могли определить ИХ пол) в результате оказались петухами. Да ещё какими-то очень породистыми – у них были какие-то особенные гребешки и бороды. А нам-то что?! Они ели, пили, какали и устраивали длительные петушиные бои…