Лев Тихомиров - Тени прошлого. Воспоминания

Как-то, под самыми Чебоксарами, пришлось нам объезжать полынью, идущую прямо от берега. Дорога проходила по самому краю ее, около воды. Я совсем перепугался и начал отстегивать полость, чтобы выскочить в случае, если сани поползут в воду. Ничего такого, однако, не случилось, а жена только подсмеивалась над моим испугом. Она вообще была храбрее меня в дорожных приключениях.

Мое же беспокойство в этих случаях усиливалось еще оттого, что чем дальше мы подвигались к востоку, тем меньше становилось русских ямщиков и вместо них пошли черемисы, мордва и прочие инородцы, которые почти не знали по-русски, так что посоветоваться с ними было невозможно. Спрашиваешь его: «Далеко ли до станции?» — перевертываешь вопрос на все лады, пока он поймет. Наконец он изрекает: «Тфа верст польсе». Что это значит? Думаешь, это значит «побольше двух верст», но оказывается, что едешь и пять верст, а станции все нет. Пренеприятное положение с таким ямщиком, когда случалось что-нибудь тревожное. А это бывало не раз. Не помню, кажется, на второй день пути мы весь день ехали по превосходной погоде. Морозный воздух был неподвижен, без малейшего ветерка, так что холод почти не ощущался. Мы наслаждались этим чудным воздухом, а скоро залюбовались и невиданным зрелищем на небесах. Солнце ярко светило на безоблачной лазури, но было окружено радугой, постепенно все более сгущавшейся, а через несколько времени образовалось три солнца: одно посредине, а два вверху и внизу круга радуги. Все они светили одинаково ярко. Я где-то читал, что такие явления предвещают бурю, но близость ее казалась совершенно невероятной. Со следующей станции мы выехали по такой же прекрасной погоде, только боковые солнца исчезли. Через несколько времени стали налетать вихри, сначала небольшие, а потом все хуже и хуже. Они обдавали нас снежной пылью, а небо все больше заволакивалось, кругом все потемнело, и наконец посыпался снег и забушевал сильный вихрь. Ямщик был из инородцев, безъязычный, расспросить его было нельзя, и я только видел, что он стал закутываться, как будто готовился к непогоде, и сильнее понукал лошадей. Между тем время подходило к ночи, и положение становилось очень неприятным. К. счастью, вдали замелькали огоньки. Не помню, какое это было селение или городок, только мы благополучно подкатили к станции среди уже совсем разгулявшейся стихии. Раньше мы не рассчитывали здесь останавливаться, но ввиду разбушевавшейся бури я обратился за советом к смотрителю. Это был черемисин, но хорошо знавший по-русски.

«Да если не очень торопитесь, — сказал он, — то лучше заночевать. Видите, разыгрался настоящий буран, а наступает ночь. Переждите: может быть, к утру погода уляжется».

Мы так и сделали. Станция была из плохоньких. Но мы с удовольствием поели, напились чаю и улеглись спать, слушая завывание и громыхание бурана и наслаждаясь сознанием, что вот мы лежим в тепле и спокойствии, когда там, снаружи, бушует ад кромешный. Что было бы с нами, если бы мы рискнули продолжать дорогу?..

Во время этого путешествия мы два раза испытали бурю. Во второй раз это было уже на обратном пути, и не на Волге, а на сухопуткс, в местности псрсссчсниой и овражистой. Выехали мы при довольно дрянной погоде, с ветром и снегом, но на пути буря разыгралась вовсю. Ямщик, на этот раз русский, не обнаруживал никакой тревоги и казазся озабоченным только своей сбруей. Дело было ночью, и он, вероятно для сокращения пути, ехал каким-то проселком. Лошади поминутно то спускались в овраг, то вытягивали из него, и ямщик раза два останавливался и что-то возился с упряжью. Я вышел из саней посмотреть, что у него такое, и пришел в ужас. Вся сбруя и упряжь держались на дряннейших веревочках. Он и останавливался для того, чтобы их перевязать и связать. Я ему говорю:

— Ну что же будет, если вся эта дрянь у тебя совсем перервется? Ведь мы не вытянем и останемся в овраге под снегом.

— Небось, Бог милостив.

Он и действительно был милостив. Кое-как проехали на рваных веревочках.

В те времена на всем пути от Нижнего до Казани не было ни одного приличного городка. Огромное значение по хлебной торговле имело село Лысково, обстроенное получше других мест. В нем была большая гостиница, памятная мне по одной истории на обратном пути из Казани. Номеров в гостинице было множество, но и приезжих масса, так что все было заполнено. Мы уже улеглись спать, как вдруг в прихожей поднялся ужасный шум. Оказалось, что приехал какой-то сердитый генерал, а помещения для него не было. Он страшно разбушевался. «Как! Мне, генералу, нет комнаты! Найди где хочешь. Очисти какую-нибудь!» — кричал он во всю глотку на хозяина. Тот, злополучный, не знал, что ему и делать, и эта трагедия с генеральскими криками тяйулась довольно долго, пока не отыскался какой-то почитатель высших чинов, который уступил генералу свою комнату.

Из других попутных городов меня заинтересовали только Чебоксары — собственно, своим местоположением. Значительная часть городка расположена амфитеатром по крутому берегу Волги, так что каждая улица идет вровень с крышами домов нижней улицы. Едешь и почти сползаешь на крыши, прислоненные прямо к идущей над ними улице. Впрочем, городишко был весьма захудалый. Зато Свияжск издали производил иллюзию чего-то почти величественного. Это уже предпоследняя станция от Казани. Он находится в нескольких верстах от Волги, на возвышенности, так что виден очень издалека, и как заметишь его, так не знаешь, что подумать. Он весь сверкает множеством куполов, крестов, шпилей. Думаешь, что перед тобой большой, прекрасный город или богатейшая монастырская лавра. Но вот мы въехали в Свияжск и увидели себя в самом ничтожном и бедном городишке, хотя он действительно весь уставлен церквами и колокольнями, которые именно и создают издали иллюзию. На такое огромное количество церквей нет ни духовенства, ни прихожан; во многих служба совсем не совершалась. Они составляют лишь разрушающийся памятник благочестной старины и политики московских царей, желавших создать в Свияжске противовес Казани в этом языческом и магометанском крае.

На рассмотрение этого захудалого городка, переполненного опустелыми и закрытыми храмами, я имел гораздо более времени, нежели хотел. Мы совсем не рассчитывали останавливаться в Свияжске, от которого уже рукой подать до Казани. Но у жены приключилась болезнь, очень неудобная для зимнего путешествия, — сильное расстройство кишок. Пришлось поневоле остановиться, и, пока она лежала на станции, я отправился на розыски врача. Такового, однако, в городе не оказалось. Думал пойти в аптеку, но и ее не оказалось.

— Как же вы тут живете без всякой медицинской помощи? — спросил я одного почтенного обывателя.