Игорь Карпусь - Своё и чужое: дневник современника

Пробираюсь тенью каждый день.

Сумрак надвигается холодный,

Коченеет сердце, как кремень,

Люди-манекены неизменны:

Там, где под сосной растил мечту,

Вдруг увидел ужас перемены –

Чёрные стволы и пустоту.

На зеленой кромке, под шатрами,

Пировала шумная семья.

Из травы, израненной юнцами,

Долго вынимал осколки я.

Под напором всевозможной дряни

Корчится невинная земля,

И однажды, в предрассветной рани,

Оборвется всё — и навсегда:

Майская лазурь над перелеском,

Ласточек стремительный полёт,

И ручей в полях с весёлым блеском,

И дыханье, плавящее лед.

11 мая. Все делают вид, что страшно заняты, чтобы съесть лишний кусок. А этот круговорот — морок, имитация деятельности, полноты. Чтобы быть сытым, совсем не нужно 3 тысячи сортов еды и столько же всякой другой дребедени. Когда приезжаю в деревню на хлеб и молоко, я ощущаю это непривычно остро. Вот она, ловушка прогресса. Миллионы бьются в его тисках и не способны их разжать, подняться до свободы, смысла, достоинства.

31 мая. Рядом мёртвое кладбище, мимо проезжает полгорода.

Ржавые оградки,

Сбитые кресты –

Что глядишь украдкой

На позор страны?

Там и тут бутылки,

Гнусные следы...

Я лежу в могилке

С грязью на груди.

Был живой — теснили.

Хохотали вслед,

И теперь в могиле

Застилают свет.

Рядом спят мечтатель,

Циник и мудрец –

Всем послал создатель

Кладбище — венец.

Завершились счеты,

Не тревожит вздор;

Безразлично — кто ты,

Нестерпим — позор.

Братья — горемыки!

До последних дней

Будут наши крики

Бичевать людей.

3 июня.

Из Пикетного.

Сцепившись, бабочки играют,

Промчится ветер низовой –

И одуванчики взлетают

Мятежным роем предо мной.

Родное всё: и в дымке дали,

И облака над головой,

Кипрей с лиловыми цветами,

Сосна с морщинистой корой.

Стою, как куст, я при дороге.

Несутся мимо лихачи,

И так неловко на пороге –

Давно зовут: переступи.

12 июня.

Снова пьют, веселятся, скандалят,

Матерщиной поганят уста.

Далеко и надолго ославят,

Если брошу упрёк сгоряча.

Не опомнятся даже случайно,

Не шагнут за удушливый круг –

И уйдет неоткрытая тайна,

И замрёт неуслышанный звук.

Кто же выбор подскажет мне точный

И обрубит сомненья ума:

То ли поиск разгадки бессрочный,

То ли буйный разгул до конца?

30 июня.

Друг мой, друг далекий,

Вспомни обо мне!

Фет

Рассекаю я степи.

Прохожу города...

Неужели не встретит

Кто-нибудь у огня?

Просто руку протянет,

Улыбнется слегка,

Скажет — в душу заглянет:

Посидим до утра.

И рассыплется время,

И замрут поезда –

Человечества бремя

Мы возьмем на себя.

Всё поймём с полуслова,

Станет ноша легка.

Нету счастья иного

Видеть: ты — это я.

Рассекаю я степи,

Прохожу города...

Знойным днём, на рассвете –

Вкруг пустыня — земля.

7 ноября. Каждый вечер добрый волшебник Якубович раздаёт игрокам роскошные подарки, творит усыпляющее чудо. А нужда в противоположном — в отвыкании от чуда. Но не так, как это пытаются делать молодые реформаторы: обухом по голове. У них азарт провинциальных игроков: авось получится, и выйдет счастливый номер. Но страна — не казино, да и там ставки разные. Не должны и миллионер, и дворник платить поровну за все издержки и неудачи реформирования, это против совести и закона.

13 ноября.

Льдины плывут по реке,

Кутает берег позёмка,

Ворон кружит вдалеке,

Музыка льётся негромко.

Лица навстречу плывут –

Непроницаемы, стылы;

Где-то любимые ждут,

Где-то пустые квартиры.

Молча стою в стороне,

Мир всё трудней понимаю;

Каждый лишь сам по себе,

Всюду потери считаю.

Силы, задора, огня

Взял бы у ближних навечно

И оделил бесконечно

Предвосхищеньем венца.

1998

1 января. Шесть лет назад ждал «невиданных перемен», теперь поражаюсь своей наивности и лекговерию. Декорации сменили, а действующие лица прежние и всё, что им свойственно — врождённо-безотказное. Даже внешний порядок вещей даётся с трудом. Но и верховой животворный ветер не ослабевает, как всегда, растет новое многообещающее поколение — с умом, верой, человечностью. Славные ребятки взрослеют, оправдывают мою службу. Потому и держусь за эту возможность влиять, подсказывать, слушать. Нельзя уходить раньше своего срока, оставлять пустоту. И еще — не бояться повторений, если они даются через усилия и труд души. Хоть шаг, но в гору.

8 февраля. Готовлю курс философии, усиленно занимаюсь. Одно понимаю и принимаю сразу, другое оставляет безучастным. Она ничего не объясняет и не заменяет: ни солнца, ни цветка в саду, ни самого глупого человека. Она сама как солнце, как цветок, как человек, только путь к ней трудней и длинней и одних впускает, а других отталкивает, подобно заповедным местам. Удивляет не разномыслие и взаимные столкновения, это понятно, а то, что у всех получается один и тот же вывод: недовоплощение человека, несовпадение между тем, что у него есть и что от него требуется как разумного существа. И ведь не разум искривляет поведение, ведет к убийственным крайностям. Беда ли, преимущество, что в чистом виде разум у нас отсутствует и подчиняется множеству глубинных толчков, из-за второй природы высовывается третья, четвёртая... сколько ещё? Потому философия — страна — лабиринт со множеством входов и единственным выходом. Она только пытается подтолкнуть нас к победе, но чаще признаёт, что человечество проигрывает в борьбе с самим собой.

9 февраля. Как самонадеян Шопенгауэр: «Моё время и я — не соответствуют друг другу». Все, кто с умом и совестью, вне времени.

Остаётся уйти в глубину,

Где живительных мыслей биенье,

Светлый призрак встает наяву

И незыблем кристалл отраженья.

Только там распрямляется дух,

Смысл понятий безличных взрывая.

Превращается в солнечный пух

Неподъёмная тяга земная.

Только там ощущаю — живу,

Побеждаю, смеюсь, прорастаю,

В чистом блеске встречаю зарю

И заката в свой срок ожидаю.

18 февраля. Леонтьев, как всякий консерватор, боится развития, а в России — особенно. Но в его схеме «государство — церковь — быт — законы — наука» должна подразумеваться прежде всего культура. Когда у нас развитие наложится на культуру, тогда и страна сдвинется с места по-настоящему. А пока, вечно пьяный сосед выставил из моей рамы стекло и вставил в свою на виду у всей улицы.

5 марта. Повсюду: в классе, на сцене, в редакции, политике, постели — торжествует технология, все знают — как? и быстро фабрикуют успех. Талант стал не нужен, да его и не требуют, требуют профессионализма и щедро вознаграждают. Всё бы ничего, но куда спрятаться от копий-клише, этих увереннохлёстких заученных манер и приёмов, за которыми нет ни огня, ни чувств. Кстати, для аттестации тоже требуют изобрести технологию, просто учить предосудительно и несовременно. А я просто учу, т е. каждый день трачу пыл, красноречие, ум для пробуждения человека.