Анатолий Маляр - Записки одессита. Часть вторая. Послеоккупационный период

В «Красном» тогда почти не было наценок. Обед обошелся рублей в двести — трата для мамы ранее немыслимая. В тот раз она не пожалела о деньгах и даже оставила сдачу официанту. Домой доехали на трамвае.

Дядя Вася работал, а когда пришел, его ждал накрытый стол с вином — оно в доме не переводилось. Сели ужинать. Отчим почему-то вспомнил о том, как у него на глазах саперы взорвали Дом Красной Армии перед уходом наших войск из Одессы в 1941 году. Теперь там была развалка, возможно уже единственная крупная в городе. Высокий остов с зияющими проемами пустых окон излишне долго напоминал одесситам о войне, окончившейся десять лет назад. На этом месте потом построили кинотеатр «Одесса».

Тогда же мама впервые купила себе полусапожки на меху кустарного производства. Она ими очень гордилась, хотя обувь была очень тяжелой — я их называл «буцалами». Такие обновки были недоступны многим матерям моих друзей, а к зиме 1955 года она купила еще и зеленое пальто.

Сестра приобрела радиоприемник «Балтика», работавший в нашей комнате сутками после отъезда Дины в Братск. Мы слушали «Голос Америки», с трудом прорывавшийся сквозь вой глушилок, и из гнусавых передач узнавали о жизни людей в «загнивающих капстранах». Тамошние обитатели, если верить дикторам, одевали какие-то светлые рубашки, которые потом выбрасывали чуть не каждый день в мусор, безработные в Штатах подыскивали места трудоустройства на собственных автомобилях…

Школьные учителя, очевидно, тоже слушали «вражьи голоса», но они были уверены, что это — пропаганда, и нас убеждали в том. Как такое может быть? Они что, больше нас работают? Им больше платят? За что?

Кто-то из учителей сказал, что если бы в СССР было столько денег, как в США, то был бы у нас коммунизм.

В шестидесятых годах морякам стало выгодно привозить из-за границы новинку — шариковые авторучки — их доставляли чемоданами. Стоили они очень дорого. Паста в стержнях заканчивалась быстро, и тогда одесские умельцы стали изготовлять «мазилу» и приспособления по заправке. Обычно в каком-то магазине, не всегда канцелярском, специалисту выделяли небольшое рабочее место, где он с успехом заправлял эти авторучки. На железнодорожном вокзале открыл такую мастерскую невзрачного вида старичок. На его работу приходили смотреть одесситы отовсюду.

Мастер принимал от приезжавшего на Привоз крестьянина авторучку, «интеллигентно» изогнув руку, и, как фокусник, манипулировал ею, умными глазами глядя в глаза заказчику через очки. Затем театральным движением вынимал второй рукой пустой стержень из ручки, с которым тоже проделывал немыслимые манипуляции. Мастер плавным жестом вставлял в него тонкую проволоку.

Изящным движением он выдавливал шарик в специальное место — на измазанную пастой дощечку. После еще нескольких неподражаемо-оригинальных движений обеих рук стержень вставлялся в «автомат», при «умелом» нажатии на рычаг заполонявший стержень пастой.

Еще несколько неуловимо-сложных операций, и шарик вдавливался на свое место. Колхозники были поражены виртуозным исполнением такой сложной работы. Особенно восхищались те, кто не бывал в универмагах города и военторге, где такая заправка выполнялась как-то буднично, очень незамысловато. Это был наглядный урок работы «на публику» Лучшей рекламы рабочего места придумать, наверное, невозможно.

Во дворе все любили Мишу. О таких «пассажирах» на Привозе говорили образно: «Он залезет в жопу без мыла»… Высокий общительный красавец, он проживал в темной, незавидной квартире, окна которой выходили к дворовому туалету, и поэтому никогда не открывались. Чтобы вдохнуть немного свежего воздуха, Миша выскакивал во двор чуть свет.

Кто бы не находился там, завидя его, кричал: «Мишка, Мишенька, как твое здоровье?» Мишка отвечал с восторгом: «Вот мой чубчик!», — и выпячивал кулак правой руки с оттопыренным большим пальцем.

Миша почему-то не окончил школу, и ничему нигде не учился, поэтому крутился на Привозе. К тому времени начинался постепенный отъезд евреев в Америку и Израиль с целью объединения семей. Мишка оказался как раз таким, какой был необходим «нужным людям».

Излишние знания не отягощали его, а общительность оказалась капиталом, но не таким, о котором писал Карл Маркс. Внезапно Миша оказался нелегальным представителем какой-то подпольной организации, имеющей бланки приглашений на постоянное место жительства в «капстраны», как тогда говорили, чтобы долго не объяснять. Бланки были настоящими, со всеми печатями.

Мишу стало не узнать. Одевался он теперь с иголочки, прямо как в песне пелось «и стал он числиться одесским коммерсантом…» Дома Миша стал появляться нечасто, и «невесты» не оставляли его без внимания.

Прием желающих получить визы производился в ресторане «Море», где за большим столом гордо восседала небольшая компания, не то веселая, не то озабоченная. Не к нашему же дворовому туалету вести сармачных клиентов. От этого стола как конфеты с конвейера кондитерской фабрики имени Розы Люксембург выскакивали со сладостными улыбками евреи, для которых начиналась дорога в «свободный мир».

Отчим с дядей Мишей Вулихом к осени получили хорошие деньги. Они взяли меня с собой в ресторан «Море», отметить заработок, и мы попали как раз в приемные часы нашего соседа. Мишка-Мишенька обрадовался нам, как родным. Подсел к нам (у него оказалось свободное время), рассказал что-то веселое, и, как бы между прочим, спросил:

— Толик, хочешь, я тебе сделаю вызов в Израиль? Что тебе сидеть в этом клоповнике? И дядя Вася будет свободнее жить с твоей мамой в вашей комнатке…

— Миша, так я же русский…

— Пусть дядя Вася заплатит, так моя фирма сделает такую родословную, что Голда Меир по сравнению с тобой будет выглядеть антисемиткой! — засмеялся Миша.

— Ой, не может быть, — усомнился дядя Миша Вулих, — я бы и сам поехал. Только кого я буду там дурить?

— Дядя Миша, вы думаете, а я бы смог? — поинтересовался я.

— Еще как!!!

Я ему не поверил.

Тогда я учился в десятом классе.

Сосед «Миша-Мишенька» получал от своих работодателей информацию о заработках тех, кто уже уехал в Америку и там устроился. Он проводил разъяснительную работу с соседями:

— Вы, поцы, знаете, сколько там зарабатывают в месяц?

И сам отвечал:

— Больше пятисот долларов! А курица там стоит меньше одного доллара. Так это же можно на зарплату купить пятьсот курей!

— Ого! — чесали затылки соседи. — Это если купить на Привозе по пятнадцать рублей курок, так на нашу зарплату можно купить десять штук…

— Так что же они делают с курами? — поинтересовалась Софа. — Это их только пощипать-разделать, так уже некогда будет работать. И как можно столько съесть?