Элис Шрёдер - Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

У Баффета была идея, которая, как он полагал, может оказаться полезной в политической среде, — так называемый «коэффициент дискомфорта»: рост инфляции плюс уровень безработицы. Он рассказал об этом Гарольду Хьюзу из Айовы, с которым его познакомил Розенфилд 2. «Хьюз был водителем грузовика и алкоголиком. Этот крупный мужчина с громким голосом слыл одним из самых ярких ораторов за последние десятилетия. Он был похож на Джонни Кэша** и имел такой же голос. Он появился из ниоткуда на своем грузовике и вдруг стал губернатором Айовы, а также видным политическим деятелем в демократической партии. Джо дружил с ним, и со временем Хьюз стал довольно крупной фигурой в Сенате. Поэтому мы помогали ему и давали небольшие суммы денег на продвижение к президентству. Антивоенная деятельность была для него одним из основных дел в жизни. Он выступал против войны во Вьетнаме и делал это крайне убедительно».

Хьюз был истинным христианином и бывшим алкоголиком, которого выгнали из колледжа. Его называли «популист из Айовы». Он мог запросто пропустить запланированную встречу, чтобы помочь кому-то решить проблемы с алкоголем. Несколько раз он спасал своих коллег от самоубийства и однажды, к его глубокому сожалению, не успел. Благодаря личному магнетизму его считали и «темной лошадкой», и восходящей звездой, кандидатом, который привлечет и молодежь, и рабочих, и мятежных либералов, которые голосовали за Маккарти. Иными словами, он был большой надеждой популистов и выгодно выделялся на фоне других скучных кандидатов. В то время ни один другой кандидат от Демократической партии не имел столь значительной поддержки. Лидер предвыборной гонки Макговерн получил, по данным национального опроса, лишь пять процентов поддержки 3.

Весной 1971 года Хьюз вызвал «шестерых своих самых близких советников и помощников», включая Баффета и Джо Розенфилда, и попросил их привести все возможные аргументы за и против выдвижения его кандидатуры на пост президента 4. В конце мая 1971 года в одном из отелей Вашингтона состоялась встреча, на которой они решили сыграть по-крупному. И хотя все уже было решено, нужно было собраться, организоваться и сплотить войска.

«Примерно за месяц до этой встречи Хьюз был на программе Meet the Press. В самом конце шоу Ларри Спивак сказал: “Сенатор, ходят слухи о вашем увлечении экстрасенсорикой и оккультизмом. Что вы можете об этом сказать?” Хьюз начал отвечать, но в этот момент программа завершилась 5.

Поэтому, когда вашингтонская встреча уже подходила к концу, я сказал: “Сенатор, я смотрел эту передачу с неделю назад. Если вас когда-нибудь еще спросят о чем-то подобном, прежде всего вам следует отметить, что между экстрасенсорикой и оккультизмом существует огромная разница. Не позволяйте ведущему путать эти два понятия, потому что полгода спустя он может выставить вас в невыгодном свете, вспомнив, что вы говорили об оккультизме, когда на самом деле вы говорили об экстрасенсорике”.

И тут Хьюза прорвало. Он сказал: “Десять лет назад я проснулся в ванне в одном чудесном отеле. Я не знал, где я. Не знал, где моя семья. Не знал, как очутился там. Я никому не был нужен. И вот в тот момент я осознал кое-что, и это заполнило пустоту в моей груди”.

Затем он сказал: “У меня были прозрения. Я верю в предвидение. Моя дочь увидела пятнышки на шерстке котят еще до того, как они родились, и описала их. И они родились именно с такими пятнышками. А кто-то может увидеть пожар, который случится в будущем”.

Я спросил: “А теперь, сенатор, представим, что я Ларри Спивак и задаю вам следующий вопрос. Если ваша дочь расскажет о своем видении, будто Советский Союз собирается выпустить баллистические ракеты по Соединенным Штатам, вы нанесете превентивный удар по Советскому Союзу?”

Он ответил: “Я серьезно над этим подумаю”.

Я сказал: “Представим, что я все еще Ларри Спивак, а вы сидите за тем столом, перед вами стакан воды, и я спрашиваю: “Как вы думаете, кто-то может передвинуть этот стакан по столу силой мысли?”

Он ответил: “Да, я думаю, это возможно”.

В комнате находились люди, которые поставили все на этого парня и видели себя в Белом доме. И они не могли поверить в то, что слышали. Они махали руками и говорили, что этого не может быть. Я продолжал говорить, но они перебивали: “Все совсем не так, как он говорит” и “Не о чем волноваться, все можно решить” и что даже Авраам Линкольн верил в нечто подобное. Было ясно, что они об этом знали. Наш проект неумолимо шел ко дну. Я никогда не видел ничего похожего. И то, что они все мечтали работать на президента США и потратили на подготовку годы, делало развернувшееся действо еще более захватывающим”.

Наконец свою реплику вставил Джо: “Сенатор, скажите Уоррену, что если он задаст еще один подобный вопрос, то вы сделаете так, что он исчезнет”.

На это я ответил: “Вот что я вам скажу, сенатор. В американской политике слишком много жуликов. Они утверждают, что верят в Бога, ходят в церковь каждое воскресенье и все такое. Все это ложь, но им верят. Вы же, с другой стороны, действительно верите в то, что говорите, и у вас есть на это свои причины. Но я говорю вам: вы можете потерять около десяти процентов голосов демократов или еще больше голосов других людей только из-за того, что вы во что-то верите, тогда как ваш соперник получит голоса из-за того, что он во что-то не верит. Это суровая действительность”. Тем временем остальные говорили: “Не обращайте внимания. Что Уоррен понимает в политике?” Хьюз сказал, что устал и хочет прекратить обсуждение, а отдохнув, сделает нечто, что положит конец всем спорам» 6.

Так и произошло. Десять дней спустя Хьюз дал интервью Des Moines Register, в котором сказал, что недавно целый час разговаривал со своим умершим братом через медиума 7. И это был конец президентским стремлениям сенатора Гарольда Хьюза 8.

* * *

Случай с Хьюзом стал одновременно и высшей и низшей точкой, и — частично благодаря переизбранию Ричарда Никсона — концом карьеры Баффета в качестве создателя «королей». Но все это время Баффет обращал особое внимание на огромное влияние СМИ в политике; он хотел быть частью этого. Развоз газет, которым он занимался в детстве, дружба с журналисткой из Fortune Кэрол Лумис, покупка газеты Sun, поиск других газет на покупку, инвестиции в Washington Monthly — интерес Баффета к издательскому делу рос из года в год. Он наблюдал за все возрастающей властью телевидения начиная с шумных 1960-х и убийства Кеннеди и заканчивая войной во Вьетнаме и движением за гражданские права. Теперь, когда прибыльность телевидения стала очевидной, он хотел быть частью этого бизнеса.

А потом Билл Руан организовал обед в Нью-Йорке со своим знакомым Томом Мерфи, возглавлявшим компанию Capital Cities Communications, которой принадлежало несколько радиовещательных и телевизионных станций.