Элис Шрёдер - Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

Однако к концу весны 1973 года у Баффета уже было более 5% акций Washington Post 6. Он послал письмо Грэхем, которая никогда не переставала бояться того, что в один ужасный день у нее отберут компанию (несмотря на то что во избежание этого Биби и Гиллеспи разделили акции Washington Post на два класса) 7. В письме говорилось, что на руках у Баффета уже 230 000 акций и он хотел бы купить еще больше. Однако изложено это было не шаблонным, скучным языком, а в лестной и личной форме, с намеком на их общие интересы в журналистике и превознесением заслуг Sun. Письмо начиналось словами: «Этой покупкой мы хотим выразить приверженность нашей общей идее и отдать должное вашему предприятию и лично вам как его руководителю. Тот факт, что мы вкладываем деньги в газету, подтверждает мои слова. Я понимаю, что Post находится полностью под вашим контролем и управлением, и это меня вполне устраивает» 8. Тем не менее Грэхем запаниковала. Она вновь начала искать совета на стороне.

Время от времени, как писал один из репортеров, Джим Хоглэнд, Грэхем можно было одурачить, «особенно под видом шутливой лести» 9. По словам другого журналиста, она была «ужасным снобом», на которого «производили большое впечатление люди с громкими титулами» 10. Кроме того, выступая за женское равноправие (она дала Глории Стейнем стартовый капитал на создание журнала «Ms.», упрекала мужчин за то, что они часто не дают женщинам права считаться профессионалами, и однажды даже швырнула пресс-папье в менеджера Post, который не разрешил девушкам разносить газеты), в глубине души Кей все еще думала, что только мужчины знают, как вести дела. Поэтому, когда «разгневанный» Андре Мейер сказал ей, что ничего хорошего она от Баффета не увидит, она восприняла его слова серьезно 11. И поверила его словам еще больше после того, как другой ее знакомый, Боб Аббуд, член правления Чикагского университета, предостерег ее насчет нового акционера.

«Андре Мейер хотел полностью контролировать все вокруг. А с такой женщиной, как Кей, это было несложно: он внушал ей, что без его разрешения опасно даже сходить в туалет. Это было вполне в его стиле. Андре обращался ко мне как к ее новому начальнику, потому что я купил акции газеты. Такие ребята всегда чувствуют угрозу потери власти, а это точно произошло бы, если бы я оказался среди них.

Она считала, что любой жаждет манипулировать ею в политических целях или чтобы отобрать у нее газету. Она привыкла думать, что в этом мире все и каждый хотят использовать ее в своих интересах. И все, что вам оставалось сделать, — это сыграть на ее страхах. Вы могли заставить ее чувствовать себя неуверенно и обвести вокруг пальца. Причем, даже зная ваши намерения, она ничего не могла бы поделать». «Она постоянно сомневалась в себе, — говорил член правления Post Арджей Миллер. — Она могла влюбиться в человека и сразу же его разлюбить. Ее было легко запугать. Она восхищалась некоторыми бизнесменами и была настолько ослеплена ими, что советовалась с ними по любым вопросам.

Она думала, что мужчины знают о бизнесе все, а женщины не соображают в нем ничего. И это была настоящая и глубоко спрятанная в ее душе проблема. Эти мысли вдалбливали ей сначала мать, а потом муж» 12. Грэхем стала искать всевозможную информацию о Баффете. Она его практически не помнила после короткой встречи двухлетней давности 13. Она купила экземпляр книги Supermoney и внимательно изучила главу, посвященную ему, задаваясь вопросом, что же готовит ей человек из Небраски. Недоброжелатели Баффета подсунули ей статью в журнале Forbes от 1 сентября о том, каким образом Баффет планировал купить акции компании San Jose Water Works, что бросало тень на безупречную репутацию человека-загадки, изображенного в Supermoney.

Эта статья в Forbes описывала Баффета совсем не таким тоном, как другая, опубликованная двумя годами ранее. Речь в ней шла об одном акционере компании San Jose Water Works, который хотел избавиться от своих акций и, следуя совету одного из директоров компании, отправился к Баффету. Статья намекала на то, что Баффет, по всей видимости, знал, что город планирует выкупить водопроводную компанию по более высокой цене, чем он платил за акции. Причем этот вывод делался лишь на основании того факта, что директор отослал к нему продавца. У него были связи, значит, он что-то знал, не так ли? Статья заканчивалась словами: «...Американская фондовая биржа и отделение Комиссии по ценным бумагам и биржам в Сан-Франциско наводят справки и пытаются выяснить реальное положение дел» 14. Но в том, что директор отправил продавца акций их потенциальному покупателю, не было ничего противозаконного 275. Более того, Баффет так и не купил предлагавшиеся ему акции. Однако любой, кто собирал о нем сведения, натыкался на эту статью, которая была самым значительным недавним публичным упоминанием его имени после Supermoney 15. Баффету казалось, что журналисты просто решили потренироваться и поточить о него свои когти. Если бы эта статья вылилась в целую обличительную серию, его недавно заработанная репутация могла бы в одночасье рухнуть, несмотря на то что сама история была высосана из пальца. Баффет был не из тех людей, которые будут кричать и бесноваться. Он предпочитал сесть, подумать и составить план действий. Поэтому даже в ярости он понимал, что в открытой конфронтации с журналом и безымянным журналистом не было смысла. Он хотел полностью оправдаться, поэтому обратился напрямую к издателю журнала Малкольму Форбсу, написав ему тщательно выверенное письмо, в котором рассуждал о трудностях журналистики, хвалил журнал за «хороший средний уровень» в сфере журналистских расследований за все прошедшие годы (называя статью о San Jose Water Works неудачным исключением) и упоминал Пулитцеровскую премию, которую выиграла Sun 16. В этот же день он написал более строгое письмо без какой-либо лести редактору, в котором указывал на факты, доказывающие его невиновность.

Конечно, Forbes опубликовал опровержение. Но Баффет знал, что опровержения никто не читает; а если и читают, то они не дают того эффекта, как первоначальная история. Поэтому он послал одного из своих доверенных лиц — Билла Руана — на встречу с редакторами, попросив представить его, Баффета, как человека, способного написать статью об инвестировании 17. Затея — по крайней мере первая попытка — провалилась.

Теперь у Баффета была новая причина заниматься этим делом: предвзятость и необъективность журналистов при освещении фактов возмущали его чувство справедливости и подогревали интерес к журналистике. То, что репортер может перевирать факты или опускать их в своих сообщениях, не неся за это никакой ответственности, выводило Баффета из себя. Он знал, что даже самые респектабельные издания зачастую защищают сомнительное поведение своих репортеров, делая упор на мораль и независимость прессы. Эта точка зрения, как он узнал позже, была описана в Washington Post как «защитная стойка» 18. В результате Баффет начал финансировать Национальный совет по новостям, некоммерческую организацию, которая рассматривала жалобы на злоупотребление служебным положением журналистами и репортерами. Члены Совета считали, что СМИ контролируются несколькими монополиями; отсутствие конкуренции означало, что право на свободу печати, которую гарантировала первая поправка к Конституции, дало издателям «власть без какой-либо ответственности». Совет предложил выплатить возмещение жертвам, которых «оклеветали, неверно процитировали, дискредитировали, необоснованно высмеяли, или тем, чьи вполне разумные взгляды были проигнорированы в сообщениях». К сожалению, те самые монополии и издатели, которые контролировали СМИ, были совсем не заинтересованы в публикации правил Совета, которые выставляли бы напоказ необъективность, небрежность и некомпетентность их репортеров. В конечном счете Совет по новостям прекратил свое существование из-за того, что результаты его работы постоянно отвергались свободной и независимой прессой, которая, как предполагалось, должна была публиковать их 19. Идея с Советом была достойной, но обогнала время, как и многие другие проекты, на которые Баффет обращал свой взор. Однако к 1973 году, по словам Сьюзи Баффет, муж стал расходовать свою энергию на самые разнообразные кампании. В то время как многие люди со временем меняют свои интересы, застенчивый, неуверенный человек, за которого она вышла замуж, постоянно переходил от одной навязчивой идеи к другой. Помимо разоблачений махинаций в мире журналистики и сохранившегося с детства хобби собирать номерные знаки автомобилей, в жизни его интересовали три вещи. Первая — неустанное «коллекционирование» и расширение империи денег, людей и власти. Вторая — проповедование, распространение идеализма в умах других. А третья — желание прищучить «плохих парней».