Элис Шрёдер - Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

Идеальный бизнес позволил бы ему делать все сразу: проповедовать, играть в полицейского и сидеть за кассовым аппаратом. И этим идеальным бизнесом было издательское дело. Именно поэтому ему было недостаточно одной Sun, он хотел большего.

Однако все их с Мангером попытки купить основные городские газеты с треском провалились. Но теперь появилась Кэтрин Грэхем, не уверенная в своем собственном бизнесе, легко подпадающая под влияние людей, которые ее окружали, в вечном поиске спасательного круга. И все же, несмотря на ее неуверенность и уязвимость, тот факт, что она была у руля Washington Post, позволил ей стать одной из самых влиятельных женщин в Западном полушарии. А Баффета всегда тянуло к влиятельным людям.

Грэхем боялась его. Она поинтересовалась у Джорджа Гиллеспи, был ли Баффет замечен в каких-либо махинациях. Она не могла позволить себе сделать ошибку. В течение нескольких лет правительство Никсона вело решительную войну с целью дискредитации Post. Комитет Сената по уотергейтскому делу проводил слушания. Вудворд и Бернштейн раскопали «черный список» Никсона. Ряд недавно обнаруженных

записей бросал тень на президента, отказывавшегося предоставить информацию, которой от него требовали и которая могла пролить свет на то, что же произошло на самом деле, и тех, кто был в этом замешан. Грэхем каждый день работала над уотергейтской историей. В некотором смысле она поставила на карту всю судьбу Post.

Очень большим авторитетом для нее был искренне верующий, чрезвычайно респектабельный Гиллеспи. Он работал на семью Грэхем с тех пор, как в возрасте двадцати восьми лет, будучи штатным адвокатом в Cravath, Swaine & Moore, составил завещание Юджина Мейера, засвидетельствовав подпись умирающего старика. «Он собирается забрать у меня Washington Post», — запаниковала Грэхем, имея в виду Баффета. «Кей, он не сможет ее забрать, — сказал Гиллеспи. — Успокойся. Это невозможно. Неважно, сколько акций класса Б он купит. У него все равно не будет прав. Все, что он сможет сделать, — это стать членом правления, и то при условии, что у него будет нужный процент акций». Гиллеспи позвонил директору San Jose Water Works и убедился в том, что у Баффета не было никакой инсайдерской информации. Он сильно рисковал, противореча Андре Мейеру, с учетом положения и связей последнего. Он посоветовал Грэхем лично поговорить с Баффетом 20. Дрожа от страха, Грэхем продиктовала письмо Баффету, в котором предложила встретиться где-нибудь в Калифорнии, куда она поедет по делам в конце лета. Он сразу же согласился. Приехав в офис, предоставленный Los Angeles Times, информационным партнером Post на Западном побережье, Кей выглядела точно так же, как и два года назад: безупречное, сшитое на заказ платье спортивного покроя, залакированная прическа в стиле паж, скромная улыбка. По ее словам, когда она увидела Баффета, то «очень удивилась его внешнему виду».

«Самым большим благословением и самым большим проклятием в жизни моей матери, — говорил ее сын Дон, — были очень высокие стандарты во всем, что касалось вкуса. Она вращалась среди чрезвычайно напыщенных людей. Она считала, что одеваться, есть, жить можно только так, и никак иначе, а общаться — только с определенным кругом. Уоррен нарушил все ее стандарты, но ему до этого не было никакого дела» 21. В костюме, будто надетом с чужого плеча, с ежиком на голове, «он не был похож ни на кого с Уолл-стрит и совершенно отличался от того образа бизнесмена, к которому я привыкла», писала Грэхем позже. «Он скорее производил впечатление не очень образованного провинциала со Среднего Запада, обладающего при этом необычной комбинацией качеств, которая привлекала меня всю жизнь, — ум и юмор. Он понравился мне с самого начала» 22. Но тогда она этого, конечно, не показала. Вместо этого она подошла к нему, дрожа внутри от страха, не уверенная ни в нем, ни в самой себе.

«На нашей первой встрече Кей была напугана и подозрительна. Я ее напугал и заинтриговал одновременно. Но что можно точно сказать о Кей, так это то, что она не обладала лицом игрока в покер».

Баффет понял, что Грэхем ничего не знает о бизнесе и финансах и считает, что правление и менеджеры намного лучше справились бы с руководством газетой, несмотря на ее собственный десятилетний опыт управления. Он сказал ей, что, по его мнению, на Уолл-стрит и не подозревают об истинной ценности Post. После этих слов Грэхем немного расслабилась. В высокопарных выражениях она предложила ему встретиться в Вашингтоне через несколько недель.

4 ноября, за день до встречи, Уоррен и Сьюзи подъехали на такси к отелю Madison Hotel, расположенном через дорогу от главного офиса Post. Зарегистрировавшись, они обнаружили, что редакция не работает из-за забастовки профсоюза печатников. Судебные приставы теснили мятежных печатников, которые, по слухам, были вооружены. Суматоха, иллюминация и телевизионные трансляции с места забастовки продолжались всю ночь. Учитывая то, что происходило в политической жизни страны, сложно было найти худшее время для закрытия газеты (а именно этого добивался профсоюз). Вице-президент Спиро Агню, в отношении которого проводилось уголовное расследование 276, внезапно заявил о нежелании оспаривать обвинение в уклонении от налогов, а затем ушел в отставку. Уотергейтский скандал достиг взрывной кульминации. Спустя две недели после отставки Агню генеральный прокурор Элиот Ричардсон и его заместитель Уильям Раккельсхаус ушли в отставку в знак протеста, отказавшись исполнять приказ президента Никсона и уволить прокурора Арчибальда Кокса, который был назначен для расследования этого дела. Но Никсон все равно уволил его, и в историю этот день (20 октября 1973 года) вошел под названием «Бойня субботнего вечера». Вмешательство президента в работу независимой судебной ветви власти стало поворотным моментом в уотергейтском деле и всего за две недели повернуло общественное мнение против Никсона. В Конгрессе все чаще стали раздаваться призывы выразить президенту вотум недоверия.

На следующее утро после прибытия Баффетов Грэхем, измученная после ночи работы с менеджерами, была озабочена предстоящей встречей и впечатлением, которое может сложиться у ее нового акционера. Тем не менее она организовала для Баффета обед, на котором присутствовали также Бен Брэдли, Мэг Гринфилд, Говард Симонс.

Грэхем считала Мэг Гринфилд самой близкой подругой и при этом называла ее «запертой крепостью... никто никогда не знал Мэг по-настоящему». Она была низкой, коренастой женщиной с короткой стрижкой, простым строгим лицом и занимала в Post должность редактора авторских колонок. Она была воплощением остроумия, честности, стойкости, благовоспитанности и скромности 23. Главный редактор Post Говард Симонс был известен тем, что постоянно подкалывал Кэтрин.