Элис Шрёдер - Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

«Чем-то это напоминало сложный танец с множеством элементов. Поместье “Саннилендс” было спроектировано так, что напоминало королевский двор, в котором царствовал Уолтер. Помимо двух хозяев там жило около 50 слуг. На стенах дома висели произведения искусства ценой чуть ли не в миллиард долларов, и я был единственным из гостей, кто воздерживался от восхищенных охов и ахов при их созерцании. Для меня это было все равно, как если бы на этих стенах висели картинки из старых выпусков Playboy. (Разумеется, этот вариант понравился бы Сьюзи значительно меньше.)

Нас разместили в Голубой комнате. В ней все было голубым — и покрывала на кроватях, и корешки книг. Голубой цвет царил повсюду. Даже мармелад в вазочке был голубым. Каждому гостю прислуживали по две служанки, поэтому мы могли получать завтрак в постель в одно и то же время, одновременно ставили наши подносы на кровати и одновременно снимали крышки с блюд.

А когда мы выходили из своих комнат, одетые для торжественного ужина, по обе стороны от двери стояло по служанке. Служанка у двери Сьюзи говорила ей: “Мадам сегодня прекрасно выглядит”. Моя же служанка могла просто посмотреть на меня и буркнуть что-то нечленораздельное. То есть даже несмотря на то, что в ее распоряжении была целая неделя перед моим приездом, она так и не смогла найти для меня подходящий комплимент.

У Уолтера в “Саннилендс” была своя площадка для гольфа с девятью лунками. Метки для шаров были выстроены в ряд, а сами шары для гольфа уложены в аккуратные пирамиды. И там никого не было. Поле было совершенно пустынным. Если количество гостей, желавших поиграть в гольф, было больше, чем четыре группы по четыре человека, Уолтер мог сказать: “Это слишком много для моего поля” и отправить одну четверку играть на поле Thunderbird Country Club. Если я в процессе игры использовал несколько шаров, то обязательно находился кто-то, кто подбегал и тут же восстанавливал прежний облик пирамиды. Вот так и проходил мой обычный день в “Саннилендс”. Жизнь там казалась поистине фантастической».

Баффет, разумеется, имел собственную точку зрения и на пирамиды, и на фараонов, но ему нравился Анненберг и было приятно поиграть с ним в гольф. И хотя сам Баффет никогда не тратил свои деньги подобным образом, он придерживался того взгляда, что у людей есть право тратить деньги так, как им нравится. Кроме того, он даже и помыслить не мог о том, чтобы критиковать посла. В тот уик-энд Анненберг в паре с Баффетом противостоял на поле для гольфа Рейгану, поэтому агенты секретной службы следовали за ними по пятам (но, несмотря на тайные надежды Баффета, отказывались доставать неловко пущенные шары для гольфа из водных ловушек).

Баффет испытывал смешанные чувства в отношении Рейгана как президента. С одной стороны, ему нравилось, как Рейган справляется с геополитическими проблемами. При всем том именно в годы правления Рейгана США превратились из основного мирового кредитора в главного должника. Подобно тому как мусорные облигации и средства долгового рычага все чаще выступали в качестве основных инструментов Уолл-стрит, федеральное правительство все сильнее залезало в долги — а этот подход Баффет считал совершено неприемлемым. Он описывал его словами: «Я с радостью заплачу вам во вторник за гамбургер, который вы дадите мне сегодня» 47. Стиль Баффета заключался в том, чтобы в подобной ситуации уходить в реальный бизнес, например купить ранчо для крупного рогатого скота, — и для доказательства своей правоты он мог всегда показать свой балансовый отчет.

Вооруженный балансовым отчетом Berkshire Hathaway и таблицей с результатами игры в гольф, подписанной президентом Соединенных Штатов Америки, Баффет превратился в истинную крепость власти и кладезь повсеместно признанной мудрости. Сыграв решительную роль в спасении Scott Fetzer, он приобрел в глазах общества ореол влиятельного и сильного защитника. Анализ любой финансовой статистики, связанной с ним и его компанией, сопровождался огромным количеством восклицательных знаков. Балансовая стоимость Berkshire Hathaway в расчете на акцию росла более чем на 23 процента в год на протяжении 23 лет! Первая группа партнеров Баффета получила по 1,1 миллиона долларов за каждую тысячу, вложенную в партнерство! Акции Berkshire продавались по нереальной цене — 2950 долларов! Личное состояние самого Баффета составило 2,1 миллиарда! Финансовый управляющий с Уолл-стрит, инвестор, стал девятым в списке богатейших людей США! Никогда прежде в истории человек, управлявший средствами других людей, не поднимался так высоко в «пищевой цепи» бизнеса. Впервые в истории деньги партнерства инвесторов использовались для взращивания невероятно крупного бизнеса с помощью серии решений о покупке как пакетов акций, так и компаний целиком. Решения Баффета напоминали игру шахматиста. Неудивительно, что к нему за помощью начало обращаться огромное количество людей.

Следующим из тех, кто поднял телефонную трубку и позвонил Баффету, был Джон Гутфрейнд, управлявший компанией Salomon Brothers и расположивший к себе Баффета еще в 1976 году, когда помог тому спасти GEICO.

Его действия продемонстрировали одновременно и силу, и слабость Salomon. Андеррайтинг по акциям GEICO был основан на мнении одного аналитика, занимавшегося вопросами исследований капитала. Любая мало-мальски важная компания, работавшая на фондовом рынке, отказалась бы от сделки, так как доход от нее был слишком мал по сравнению с обязательствами в случае неудачи. Однако Salomon, смелая и решительная компания, лишенная налета бюрократизма, пошла на этот риск, так как ей была нужна GEICO. Баффету всегда нравились люди, способные бросить вызов себе и при этом помогающие ему заработать деньги. А сам Гутфрейнд, сдержанный интеллектуал и одновременно жесткий управленец, заставил Баффета еще сильнее поверить в него как надзирателя за непокорным по своей природе инвестиционным банком.

Гутфрейнд вырос в обеспеченной семье владельца компании по перевозке мяса в Скардейле, пригороде Нью-Йорка, изобилующем огромным количеством полей для гольфа. Он изучал литературу в колледже Оберлин и готовился стать преподавателем английского языка, но в итоге оказался на торговой площадке фондовой биржи. Туда его привел партнер его отца по гольфу Билли Саломон, потомок одного из трех братьев — основателей фирмы.

Компания Salomon Brothers появилась в 1910 году, когда братья Артур, Герберт и Перси Саломон с 5000 долларов капитала скромно постучались в двери Уолл-стрит с намерением заняться предоставлением краткосрочных кредитов. Менее чем через 10 лет после этого клиентом крошечной фирмы стало правительство США, включившее Salomon в список зарегистрированных дилеров правительственных ценных бумаг.