Элис Шрёдер - Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

К началу осени рынок начал нервничать, спотыкаться и тормозить. 19 октября 1987 года, в день, получивший название «черного понедельника», рынок акций упал на рекордные 508 пунктов, и все игроки пытались в самый последний момент заскочить в закрывающуюся дверь. Рынок оказался на грани прекращения торгов, как это было в 1929 году, и испытал самое сильное падение в процентном отношении за один день за всю свою историю 7.

* * *

Так случилось, что очередная встреча Buffett Group произошла на третий день снежной лавины, на сей раз в колониальном Вильямсбурге*. Ответственность за подготовку мероприятия была возложена на Кей Грэхем, и она использовала патриотичную атмосферу Вильямсбурга для того, чтобы поднять настроение участников встречи, подавленных «небрежными и непрофессиональными усилиями непонятно кого» (как говорил об этом Баффет) на совершенно новый уровень. Группа повсюду разъезжала на лимузинах с шоферами, и те из ее участников, которые привыкли к кукурузным хлопьям на завтрак, обнаружили, проснувшись, «море еды, которым можно было накормить тысячу людей» (как писал об этом один из участников). Помимо традиционной яичницы им предлагались цыплята, отбивные, ветчина и печенка. Для одного официального ужина Грэхем сняла Carters Grove Plantation, историческое здание XVIII века, стоявшее на берегу Джеймс-Ривер. Также она арендовала здание театра для показа фильма, спродюсированного Риком Герином, который направлял на голливудские проекты значительную часть своих денег. Каждый последующий вечер был интереснее предыдущего. Участники группы были шокированы тем, насколько встреча отличалась от прежних, и размахом расходов на ее организацию. «Как прекрасно быть гостем Кей!» — сказал как-то раз Чак Рикерсхаузер, а все остальные согласно закивали. Для последнего вечера Грэхем наняла камерный оркестр, музыканты которого, облаченные в исторические костюмы, играли произведения Гайдна во время частного ужина в здании музея DeWitt Wallace 8.

Основная тема для дискуссий во времена, когда курсы акций росли, обычно формулировалась как «Стоит ли группе заканчивать свою деятельность на рынке?» Однако теперь, когда рынок рушился на глазах, на протяжении этих трех дней Баффет, Тиш, Готтесман, Руан, Мангер, Вайнберг и все остальные метались, как мотыльки перед лампой, постоянно выбегая из зала заседаний, проверяя курсы акций и названивая своим брокерам с едва скрываемым возбуждением. В отличие от множества людей, до крайности опечаленных своими потерями, они активно покупали акции 9.

Когда жертвы лавины наконец-то выбрались из-под снежных завалов, оказалось, что сестра Уоррена Дорис (которая теперь жила во Фредериксбурге — она любила этот город еще с тех времен, когда семья провожала Говарда в Конгресс) была в числе тех, кто «продавал» остальным участникам рынка своего рода страховку. Через своего брокера, работавшего в Фоллз-Черч, она продавала так называемые naked puts, представлявшие один из типов деривативов. Naked puts являлись обязательствами компенсировать расходы покупателя в случае падения рынка. Они назывались naked (обнаженные), потому что не были обеспечены никаким залогом, и таким образом сами по себе не были защищены от потерь 395. Брокер уверял Дорис, что naked puts обеспечат ей стабильный поток дохода, в котором она так нуждалась. Маловероятно, что нарисованная брокером картина имела хоть какое-то отношение к реальному положению вещей, особенно учитывая пугающее название naked put. Дорис была достаточно неопытной в плане инвестирования, однако при этом умной женщиной, прислушивавшейся к голосу здравого смысла. Тем не менее она не рассказала Уоррену об этой своей инвестиции, хотя тот был знаменит своими рекомендациями относительно безопасных вложений с низкой отдачей (таких, как казначейские или муниципальные облигации), особенно когда дело касалось советов разведенным женщинам. Разумеется, сам бы он никогда не вложил деньги таким образом, как это сделала Дорис. Сестра верила ему достаточно сильно для того, чтобы стать одним из первых его партнеров. И когда дело касалось инвестиций Berkshire, она верила ему безоговорочно. Однако не исключено, что эпизод из раннего детства, когда Уоррен купил акции Cities Service Preferred от своего имени и от имени Дорис, а потом эти акции упали в цене, запомнился им обоим. И поэтому Дорис предпочла не обсуждать этот вопрос с братом.

В результате своих собственных решений Дорис понесла столь значительные потери, что они полностью лишили ее доли в Berkshire и грозили полным банкротством. Еще более печальным было то, что ранее она рекомендовала того же брокера некоторым из своих друзей и чувствовала ответственность и за их потери.

Дорис романтизировала своего брата, иногда считала его своим главным защитником и даже посвятила ему небольшой алтарь, в котором находились клюшки для мини-гольфа, бутылки пепси и другие символические атрибуты его жизни. Однако когда она сталкивалась с проблемами, то предпочитала обращаться к Уоррену не напрямую, а звонила посреднику — Сьюзи (так же обычно поступали и другие члены семьи). К тому времени Дорис уже успела трижды выйти замуж и развестись. Она понимала, что ее первый брак был поспешным и что она вышла замуж, стремясь избавиться от ощущения беззащитности. Второй брак развалился отчасти из-за того, что она чувствовала его вынужденный характер и не пыталась бороться за его сохранение. Ее третий брак, с преподавателем колледжа в Денвере, был ужасной ошибкой. Столкнувшись с чередой несчастий в своей жизни, Дорис тем не менее не сдавалась, а продолжала борьбу. Однако на этот раз она совершенно не представляла, что делать.

«Даже не беспокойся, — как-то сказала ей Сьюзи после третьего развода, имея в виду отношение к этому Уоррена. — Он всегда позаботится о тебе».

После того как Дорис призналась Сьюзи в том, что произошло, и попросила о помощи, Уоррен позвонил ей рано утром в субботу. Он сказал ей, что если даст ей денег для расчетов с кредиторами, то это поможет не ей самой, а лишь тем, кому она была должна, то есть тем, кому она выдала страховку. С его точки зрения, эти люди были спекулянтами, и, соответственно, он не собирался поддерживать их никоим образом. Поняв, что он не собирается ей помогать, Дорис покрылась холодным потом и еле устояла на ногах. Она была уверена, что ее собственный брат таким образом выразил ей свое презрение. Однако он считал свое решение исключительно рациональным.

«Если бы я захотел, то мог бы дать ее кредиторам пару миллионов долларов. Но знаете, я подумал — а не пошли бы они к черту! Что я имею в виду? Брокер, который продал Дорис эти бумаги, обманул не только ее. Он смог обставить всех клиентов отделения компании, в котором работал».