Элис Шрёдер - Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

Баффет мало знал о внутреннем состоянии дел в General Re. Он принял решение на основе результатов, которые показывала компания. Ему понравилась ее репутация. General Re была чем-то вроде Грейс Келли 459для временами «темного» страхового бизнеса. General Re носила белые перчатки и вела себя куда более благородно и уважительно, чем какая-либо другая средняя страховая компания. И все-таки... учитывая то, что обычно происходило со страховыми компаниями, которые приобретал Баффет, — почти в каждом случае они «сваливались в канаву» вскоре после покупки — и принимая во внимание размер сделки, уже можно было услышать, правда, пока очень-очень тихий, шум разогревающегося мотора тягача, стоявшего за холмом.

Но внимание всех привлекли прежде всего размер сделки и тот факт, что Баффет платил не деньгами, а акциями, отдав за General Re 20 процентов Berkshire Hathaway. О сделке было объявлено как раз в тот день, когда курс акций Berkshire достиг очередного рекорда — 80 900 долларов. Многие задавались вопросом, не является ли желание Баффета заплатить столь дорогими акциями признаком того, что он тоже считал BRK переоцененной 460. Ведь всю свою карьеру Баффет мертвой хваткой держался за Berkshire. После покупки General Re сам он теперь мог голосовать в Berkshire не 43, а лишь 38 процентов акций. В последний раз при крупной сделке он платил акциями, когда приобреталась GEICO, и в то время инвесторы считали Berkshire переоцененной. Поэтому многие размышляли о том, что за сигнал посылает Баффет.

Цена BRK двигалась вверх и вниз, во многом в зависимости от цены на акции, которыми владела Berkshire. Цена была особенно высокой, когда у компании были 200 миллионов акций Coca-Cola, торговавшихся просто по астрономической цене. Так что если Баффет покупкой General Re намекал, что BRK переоценена, не имел ли он в виду, что ее основные активы — такие как акции Coca-Cola — также переоценены? Если да, то это имело бы последствия для всего рынка. Это могло означать, что переоценен весь рынок.

Coca-Cola — королева мира прохладительных напитков — правила с агрессивной развязностью и ставящей всех в тупик надменностью. Доля Баффета в Coca-Cola за десять лет увеличилась в 14 раз, достигнув 13 миллиардов долларов. И он зашел так далеко, что объявил компанию «постоянной» для своих акционеров, то есть предположил, что акции компании никогда не будут им проданы 10. Он объяснил это тем, что пока существуют инвестиции, с каждым десятилетием все больше людей будут пить эти напитки, что делает бренд почти бессмертным. У Berkshire теперь было более 8 процентов Coca-Cola. Акции компании торговались в 40 раз дороже, чем составляли ее предполагаемые прибыли в 2000 году. Это означало — инвесторы верят, что цена на акции будет расти не менее чем на 20 процентов в год. Но для этого нужно пять лет подряд увеличивать доходы на 25 процентов — а это невозможно. Нужно будет почти в три раза увеличить продажи, то есть занять практически весь рынок прохладительных напитков в 1999 году, — это опять невозможно 11. Никакие продажи и даже бухгалтерские уловки такие результаты обеспечить не могут. Баффет знал это. И все-таки не продавал свои акции Coca-Cola.

В какой-то степени это было связано с инерцией. Он любил приговаривать, что большую часть своих денег заработал, «сидя на заднице». Как и инвесторов, которые не продавали свои акции GEICO, даже когда те обрушились до двух долларов, инерция спасла его от многих ошибок. Кроме того, у него было столько акций Cola, что их продажа могла привести к серьезным потрясениям. Символизм фигуры Уоррена Баффета — «величайшего в мире инвестора» и члена совета директоров, вдруг избавляющегося от акций Coca-Cola, — был очевиден. Цена на эти акции сразу бы обрушилась. Кроме того, вся эта смесь из прибыли, продукта, ностальгии, шоу-бизнеса, людей, которые ему нравились, делала Coca-Cola любимой компанией Баффета. The Real Thing’' было для него не слоганом. Это была удивительная машина по производству денег, которая могла выдавливать их из себя вечно, как горшочек в старой сказке, бесконечно выдающий то реки каши, то горы золота, то океаны соли.

Баффет аккуратно уклонялся от вопросов о рынке, Coca-Cola и использовании акций Berkshire при покупке General Re. Он говорил, что это в любом случае не предупреждение рынку 12. Он говорил, что BRK была вполне справедливо оценена до этого приобретения, а результатом слияния станет «синергия». Когда спросили Чарли Мангера, он заявил, что Баффет консультировался с ним, когда практически все уже было решено. Это выглядело как отречение Мангера от этой сделки 13. Вполне ожидаемо, что инвесторы стали относиться к BRK исходя из того, что либо Berkshire и ее доли в других компаниях, таких как Coca-Cola, переоценены, либо надежды на синергию иллюзорны 461 462. Или — и то и другое вместе.

Тем летом в Солнечной долине Баффет объяснял: «Мы хотели купить General Re, но вместе с компанией мы получили 22 миллиарда долларов инвестиций». Большая их часть существовала в акциях. Баффет быстро их продал. Добавив облигаций на 22 миллиарда долларов, он изменил соотношение облигаций и акций в Berkshire, что ему нравилось. Результатом стало изменение инвестиционного портфеля.

Так что Баффет, который вместе с Гербертом Алленом входил в совет директоров Coca-Cola, был вполне доволен обменом принадлежащих BRK акций (включая Coca-Cola) на океан из облигаций General Re. Это заявление имело вполне определенный смысл. В предыдущем письме акционерам Баффет написал, что акции не будут считаться «переоцененными», если процентные ставки по-прежнему будут ниже среднего уровня, а компании продолжат приносить огромные прибыли — другими словами, если все будет так, как есть сейчас, что само по себе маловероятно. Иносказательность такого заявления не позволяла интерпретировать его как прямой прогноз на будущее. Баффет считал, что те, кто все время пытается предсказать повороты рынка, обычно на один правильный прогноз дают пять ошибочных. Поэтому он редко делал заявления относительно рыночной ситуации, а если и делал, то они звучали уклончиво. Их можно было интерпретировать по-разному, но умные люди понимали, что он в действительности имеет в виду 14.

О желании разбавить облигациями свой инвестиционный портфель он сказал и в своей речи в Солнечной долине, где его аудиторию составляли CEO интернет-компаний; в то время подобные компании множились быстрее, чем гладкошерстные слепыши. Он сопроводил свое «я был бы рад» тем же предупреждением, что и в письме акционерам: «Чтобы надежды инвесторов оправдались, необходимо, чтобы процентные ставки оставались очень низкими, а экономика сильно разогрета». Свое место у кафедры Баффет использовал, чтобы объяснить: смысл инвестиций заключается в том, чтобы отдать деньги сегодня и получить их завтра. Проводя параллель с басней Эзопа о соловье и ястребе, он указывал, что процентные ставки — это цена ожидания добычи; что в течение долгого периода (иногда на протяжении 17 лет) рынок уходит в никуда, а в другие времена — как сейчас — стоимость акций растет быстрее, чем объем экономики. И, конечно же, он закончил свою речь, сравнив инвесторов с толпой разведчиков нефти, отправляющихся в ад.