Элис Шрёдер - Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

Пример со старшей дочерью Томпсонов, Дороти (Дотти), может, правда, свидетельствовать об обратном. Согласно семейным преданиям, когда отец бывал особенно недоволен поведением Дотти в первые несколько лет ее жизни, он запирал ее в кладовке 9. Конечно, его можно было оправдать тем, что в то время он отчаянно пытался закончить свою докторскую диссертацию, а путавшийся под ногами ребенок буквально сводил его с ума.

Спустя семь лет после рождения Дотти на свет появилась их вторая дочь, Сьюзи. Считается, что Дороти Томпсон, видя, как плохо влияют на Дотти отцовские методы воспитания, сказала ему: «Это твой ребенок, а следующего я воспитаю сама».

Сьюзи с рождения много болела. У нее были и аллергии, и хронический отит. В первые три года жизни ей чуть ли не дюжину раз прокалывали барабанную перепонку. Она также страдала от длительных приступов ревматизма, болезни заставляли ее сидеть дома по четыре-пять месяцев в году вплоть до второго класса. Позже она вспоминала, что, сидя дома во время очередного обострения болезни, наблюдала за тем, как ее друзья играют на улице, и мечтала к ним присоединиться 120.

Пока она болела, Томпсоны постоянно утешали свою дочку, часто обнимали ее и укачивали. Отец не чаял в ней души. «Это была самая большая драгоценность в его жизни, — говорит Уоррен. — Сьюзи никогда не делала ничего плохого, в то время как Дотти все делала неправильно. Они все время критиковали ее».

На кинопленке из семейного архива видно, как сестры играют с чайным сервизом и четырехлетняя Сьюзи помыкает одиннадцатилетней Дотти 10.

В конце концов Сьюзи поправилась и перестала быть пленницей в собственной спальне. Она не стала поклонницей спорта и игр на свежем воздухе, но всегда стремилась подружиться с людьми 11: сказывался дефицит общения во время болезни.

«Когда ты чувствуешь боль, — вспоминала в дальнейшем Сьюзи, — то освобождение от нее становится настоящим счастьем. Жить, не чувствуя боли, просто потрясающе. Я поняла это в очень юном возрасте, после чего стала относиться к жизни намного проще. Когда после этого ты знакомишься с людьми, то думаешь: “Господи, какие же они очаровательные”» 12.

К девическим годам она поправилась, ее щеки округлились и зарумянились. Голос стал хрипловатым, обманчиво похожим на детский. Будучи подростком, она ходила в «Омаха Сентрал Хай», смешанную школу, где учились дети разных цветов кожи и вероисповеданий, что было необычным для сороковых годов. Несмотря на то что в школе она принадлежала к «кружку избранных», одноклассники вспоминают, что она дружила со всеми 13. Ее неудержимое дружелюбие и манера говорить снискали ей репутацию девушки странноватой, «немного не от мира сего» 14, хотя близкие друзья говорили, что ничего странного в ней не было. Сьюзи увлекалась риторикой и публичными выступлениями куда больше, чем учебой. Она была членом школьного дискуссионного клуба и страстной спорщицей. Именно там стало понятно, что ее политические взгляды сильно отличаются от взглядов отца. Она прекрасно играла в школьных спектаклях, пела своим мягким контральто в музыкальных постановках и была украшением хора. Выступление Сьюзи в роли легкомысленной главной героини спектакля Our Hearts Were Young and Gay запомнилось учителям на долгие годы 15. Своеобразие и обаяние Сьюзан сделали ее самой популярной девушкой школы, придворной дамой школьной королевы, первой красавицей и президентом выпускного класса.

Первым возлюбленным Сьюзи стал Джон Гилмор, тихий, безликий мальчик, которого она открыто обожала. К тому моменту, когда они стали встречаться постоянно, Гилмор был выше ее почти на две головы, но, несмотря на это и свою игривую манеру держаться, она полностью контролировала его 16.

Примерно в это же время она начала встречаться с умным, общительным юношей, с которым познакомилась на межшкольных дебатах. Он учился в старшей школе Томаса Джефферсона в городке Каунсил-Блафс на другом берегу Миссури. Его звали Милтон Браун, он был высоким темноволосым молодым человеком с теплой, располагающей улыбкой. В школьные годы они встречались по нескольку раз в неделю 17.

Несмотря на то что ее близкие друзья знали о Милте, Гилмор по-прежнему сопровождал ее на вечеринках и школьных мероприятиях.

Отец Сьюзи не одобрял знакомства дочери с Брауном, сыном необразованного еврейского иммигранта из России, работавшего в компании Union Pacific. Три или четыре раза она осмеливалась привести Милтона домой, и каждый раз Док Томпсон читал ему лекции о Рузвельте и Трумэне и давал понять, что ему здесь не рады. То, что отец Сьюзи намерен ограничить ее общение с «этим евреем», не было секретом 18. Как и Баффеты, Док Томпсон страдал от типичных для Омахи предубеждений. Религиозные сообщества там держались обособленно, и жизнь пары смешанного вероисповедания была бы в лучшем случае объектом всеобщего порицания. Но Сьюзи смело выходила за установленные обществом рамки, при этом оставаясь обычной, хотя и весьма популярной школьницей.

Сьюзи плавала в этих «враждебных водах», пока не поступила в колледж, и они с Милтом вместе устремились к свободе в Северо-Западном университете в Эванстоне. Там она делила комнату с Берти Баффет, обе они вступили в студенческие общины. Учеба давалась Берти легко, ее немедленно нарекли «Пижамной королевой» «Фи Дельты» 19. Сьюзи, выбравшая основной специальностью журналистику, подогнала свое расписание под почти ежедневные встречи с Милтом.

Они вместе вступили в студенческое общество Wildcat Council и встречались в библиотеке после того, как он заканчивал работу. Чтобы оплачивать обучение, Милт вынужден был трудиться сразу в нескольких местах 20. Сьюзи открыто встречалась с евреем, и этот нетрадиционный выбор мешал ей жить обычной студенческой жизнью. Члены общины запретили ей приводить Брауна на танцы, потому что он вступил в еврейское братство. Это покоробило Сьюзи, но из общины она не вышла 21. Они с Милтом начали интересоваться дзен-буддизмом, стремясь найти религию, которая соответствовала бы их мировоззрению 22.

Уоррен ничего не знал об этом и предпринял тщетную попытку провести вместе со Сьюзи День благодарения в Эванстоне, а затем на зимние каникулы приехал к ней в Омаху. К тому времени он всерьез решил добиться ее благосклонности. Сьюзи в глазах Уоррена обладала всеми качествами, которые привлекали его в женщинах. Сама она описывала себя так: «Я из тех удачливых людей, которым повезло вырасти с ощущением, что их любят безусловно, несмотря ни на что. И это самый замечательный дар, который только можно себе представить» 23. Но свою «безусловную» любовь она хотела подарить Милту Брауну.

Весной 1951 года Милта избрали президентом курса, а Берти — вице-президентом. Сьюзи плакала каждый раз, когда из дома приходило письмо, в котором отец требовал, чтобы она порвала с Брауном. Берти видела, что происходит, хотя Сьюзи никогда ей ничего не рассказывала на эту тему. Несмотря на дружбу с Берти 24, Сьюзи так и не научилась доверять людям свои сокровенные мысли. В один из дней, когда семестр близился к концу, в их комнате раздался звонок. Док Томпсон требовал, чтобы она немедленно вернулась домой. Он хотел разлучить ее с Милтом и сообщил, что осенью она не вернется в университет. Сьюзи охватило отчаяние, она разрыдалась, но решения отца никогда не обсуждались.