Людмила Тарнава - Абхазский дневник

Не видя меня 3 дня, В. пришла узнать что со мной. Я ведь к ней каждый день бегала в дом напротив, даже в день два раза иногда, излить наболевшее. Узнав, что у меня нет ни кусочка хлеба, даже такой шикарной едой не наешься, если совсем нет хлеба, она мне принесла целых полбатона. Вот такая жертва! Сама она еле ходит с больной нагой, стоит в очередях за хлебом, когда он есть, а потом раздает, то одной сестре, то другой, то собакам, то кошкам, то мне или еще кому.

Но В. пришла еще и потому, чтобы сообщить мне, что «их» прижали где-то «наверху», обещали устроить им экономическую санкцию, если не оставят в покое Абхазию и что нам нужно запасаться продуктами впрок. «Они»-то выживут, умрем первые мы, изнеженные абхазцы, чувствительные особенно к холоду. Но какие продукты, на что и где? Был бы эл. свет, работал бы холодильник и морозильные камеры. Можно было бы заморозить мясо, субпродукты. Но света нет и не будет стабильным, если и появится.

Опять ходят к колодцу на нашей улице и вычерпывают его за день до дна. В городе снова нет воды, опять какая-то авария. Снова абхазцы виноваты!

Ночью после ухода В. опять сильно стреляли. Просыпалась от залпов, мне показалось, что отсюда начали новое наступление на Гуд.р-н. Очень болела голова, плохо спала. И все думала, думала… Это наивно, думать, что такие санкции чем-то помогут абхазцам. «Они» вгрызутся в эту Абхазию зубами, чтобы не упустить. Без Абхазии Грузия как самостоятельное государство существовать не сможет – ведь у нее больше ничего нет для выживания, как страны. Опять я скатилась на анализы, но без этого мне трудно писать дневник. От злости за «санкции» они, наверно, так и громыхали ночью по абхазским позициям. Бедные там парни! Лежит снег, холодрыга, костров ночью разжигать нельзя, а они южане-мерзляки… Представляю каково им! И очень жалею! И наши, наверно, там.

На другой день после В. пришла из соседнего дома моя приятельница, старушка, бодренькая еще, за 80 лет, эстонка. В подавленном настроении. На ухо шепнула мне, что ей сказали, что через несколько дней тут начнется война. «Ну, а разве она уже не идет?», - спросила я ее. Очевидно, подразумевается наступление новое то ли оттуда, то ли отсюда. Все равно нам плохо!

В. накануне в городе видела крытые черным брезентом машины, в которых сидели бугаистые автоматчики. Прибыли, наверно, новые силы или куда-то отправляются еще.

Сегодня пойду в библиотеку – отнесу карточки. Может зарплата была. Попрошу З. и Л. меня поддержать и не лишать работы. Не от них это зависит – они бы с радостью, я - трудяга. Но сокращений не избежать – «они» обанкротились окончательно. Да если еще и санкции появятся… Мы, тутошние абхазцы и русские, и без «санкции» отдадим концы от голода и холода. А если уж и «санкции!»… Говорят, что будут теперь помогать гуманитарным образом западной Абхазии – Гудаута, Гагра… Ну, хоть за них порадуемся. Буду спокойна там за наших, если еще и Левик жив и там обитает. Мы умрем – они останутся.

Мы рассуждали, сидя с В., что войны этой могло и не быть, а жили бы мы с грузинами сносно и мирно, это нам более родственный народ, чем русские, по традициям, по обычаям, культуре, воспитанию, по родственным связям, если бы сами грузины не совершили столько ошибок и несправедливостей по отношению к абхазам.

Сначала это бесконечное переселение сюда выходцев из Западной и Восточной Грузии, затем стремление ассимилировать народ абхазский, а уж в последние годы с началом злополучной неудавшейся перестройки и совсем хорошо: постоянные оскорбления, унижения, высокомерие, старание абхазцев принизить, как «хомо сапиенса» - люди даже, мол, не второго, а третьего сорта; также безответственные публикации на такую же тему политиков, историков, ученых… И долбили, испытывая терпение малочисленного, но тоже горячего, свободолюбивого и самолюбивого народа, каким они считают лишь себя. Это и такие фразы, как «абхазы – мох на теле Грузии, который надо содрать», «Нам нужна Абхазия без абхазцев»… Изречения, вроде: «А кто такие абхазцы – разве это люди?» - услышанные мной в Тбилиси в 1950 г. от одной девчонки – дуры (от старших, конечно, услышала), это и выражение мегрела Л. из соседнего дома об абхазцах: «Живут на нашей земле и еще командовать хотят», это и мерзкий жест одной базарной торговки в очереди за хлебом, которая сказала: «Мы теперь абхазцев вот так!» - и сделала жест ногой, раздавливающей на земле насекомое, клопа, например. Все это было и есть и терпение абхазского народа иссякло. И вот идет война! Теперь удивляются: «Почему? Всегда мирно жили! Воевали с общим врагом, но между собой – никогда!» Да, жили. Но опять-таки терпели. Абхазцы делали хорошую мину при плохой игре. Опять-таки абхазский такт и воспитание, абхазская сдержанность и степенство. А что дали АГУ и телевидение и т.д. и т.п., то не грузины это дали абхазам, а Москва тогдашняя, ЦК, чтобы как-то успокоить абхазский народ. Но опять по этому поводу сыпались затем попреки на головы абхазов: «Ах, вы, неблагодарные, мы вам дали то да это, а вы еще недовольны!» Занимайтесь своей культурой, а землю, на которой испокон веков жили ваши прадеды, деды и отцы, оставьте в наше распоряжение. Вот – тут-то и нашла коса на камень! И идет эта мерзкая война!..

Я понимаю, что политикам из Абхазии не сами русские нужны, а Россия, как сильное государство, которое сможет защитить в любое время Абхазию, взять ее под свое покровительство, помочь стать на ноги и уж никак никогда не воевать с малочисленным и безобидным народом. И я тут поддерживаю эту идею. А сейчас просто вся сжалась от ожидания еще худшего.

Слез у меня уже не осталось. Я их выплакала в первые дни войны, в августе, когда на нашей ул. Эшба гибли молодые парни – абхазцы в спешке отступая к р. Гумисте. Каждую ночь плакала, слыша автоматные очереди. А сейчас просто ком в душе и неимоверная тяжесть. Уж лучше бы плакала – мне было бы легче. А длинными ночами лежу и думаю, думаю так, что лопается голова. Ложимся-то в постель даже в 5 ч. вечера. Рано темнеет, света нет, экономлю керосин – вот и приходится ложиться с горькими думами. И еще холодрыга страшная – под одеялом как-то теплее. Если еще и воды для грелочки сумею нагреть на своей банке-печурке.

Россия, примет ли, поможет ли? Ельцины приходят и уходят, а Россия остается и останется навсегда. Над Ельциным и его кликой будет еще суд истории. Может, доживем до этого. Кто-то выживет из нынешнего населения бывшей страны.

Говорили всегда применительно к абхазам и грузинам: «старший брат (подразумевая грузин), младший брат - об абхазах», но если даже в семье старший брат будет все время третировать младшего, пилить его без конца и не видеть в нем человека, то даже он сбежит куда глаза глядят от такого старшего брата. Так чему тут удивляться? Бежит «младший брат» - абхазы, от такого «старшего брата» - грузин и уже бежал, куда глаза глядят, кто бы его ни принял на стороне (пусть Россия, пусть Дудаев, пусть Турция) – лишь бы убежать без оглядки и не возвращаться. Вот такую я смогу провести тут аналогию. А говорить с «ними» невозможно, бесполезно, не умеют выслушать, понять… Ни разу не сели за стол с этим «младшим братом» и не спросили у него, почему он «бежит», чего ему не хватает? Даже младшему брату в семье дается своя доля в хозяйстве, которая лишь ему принадлежит, и старший ее затем не отнимает, потому что у него есть – своя.