Александр Волков - Первое ракетное соединение нашей страны

Это был тот полевой выход, когда полк занял свои учебно-боевые позиции на несколько часов позже, чем требовалось по боевому расписанию, и получил «неуд».

Было около трех часов ночи. Из выхлопной трубы впереди идущего КрАЗа от напряжения и старости на метров пять вылетали снопы искр несгоревшего дизельного топлива. Вдруг он остановился, встали и мы.

Я вышел в ночную тьму и обошел остановившийся транспорт. Никого впереди не было видно. В свете карманного фонарика передо мной появилась бочка с окислителем Т-131, без горящих габаритов и без тягача. Но слышно, как впереди, где-то слева на обочине урчат два КрАЗа.

Оказалось, что первая машина старшего лейтенанта Марышова, спускаясь с горбатого мостика, нарушив его же инструктаж и, получив под зад напиравшей на КрАЗ тяжелой бочкой, слетела в кювет, к счастью, между придорожных деревьев.

Второй, идущий за ним тягач, отцепив и бросив посреди ночной дороги свою цистерну, на которую мы чуть не напоролись во тьме, поехал выручать из кювета первого. Процедура нелегкая и долгая. Ночь, вроде бы и движение по шоссе редкое, но колонну гражданских машин с обеих сторон насобирали солидную.

Кто и как выбирал этот район БСП, не знаю. Но на себе убедился, что свернуть с шоссе на лесную дорогу под углом в 35–40 градусов к нему, да еще и в песчаную горку, развернуться и въехать негабаритным тяжелым автопоездам с ракетами на транспортных тележках и бочками с ракетным топливом сходу практически невозможно.

Тягачи КрАЗы, буксуя в каше из мокрого снега и песка, ревели двигателями, буксуя в этом месиве, и останавливались на пригорке перед лесом, не в силах самостоятельно продолжать движение с грузом. Приходилось цугом цеплять один-два других тягача и по одной бочке затаскивать в лес, на ровное место. Единственный, кому не понадобилась помощь, чудом, самостоятельно взобравшийся с бочкой в полевой район был КрАЗ рядового Михаила Лунгу, впервые севшего за руль этого автомобиля!

В начале января 1988 года в полк приехала армейская комиссия по решению кадровых вопросов и дальнейшей судьбы офицеров и прапорщиков при расформировании полка.

Несколько позже в часть прибыл начальник политотдела дивизии полковник Иванов Вячеслав Сергеевич. К нему на беседу пригласили секретаря парткома полка старшего лейтенанта Порицкого А. В., меня и командира ББО, старшего лейтенанта Лобача В. П. Нам троим поступило предложение убыть к новому месту службы, в Белоруссию, под город Барановичи, для выполнения задач по реализации советско-американского договора о РСМД. Там формировалась База ликвидации ракет Р-12 и Р-14 «Лесная». Время на раздумье и на совет с семьями даны одни сутки.

На следующий день, прибыв на службу, мы дали согласие на свой перевод. Уже к обеду того же дня нам было предписано убыть в штаб армии в город Смоленск на инструктаж лично к начальнику политотдела 50-й ракетной армии – члену Военного Совета генерал-майору Березову В. П.

События развивались скоротечно. Четырехлетняя служба в полку завершилась. Наскоро собрав свои вещи из служебных кабинетов, тепло попрощались с замполитом полка подполковником Виталием Борисовичем Архиповым, офицерами управления полка и убыли из части. В километре от КПП, в кювете на повороте лесной дороги, уныло доживал свой железный век ржавый остов автобуса ЛАЗ-695, с которым питалось столько добрых надежд ракетных пассажиров.

Времени оставалось немного. Выручил начальник клуба старший лейтенант Роман Бубялис. Он на своей походной автокинопередвижке АКД-64 домчал нас до Советска и Немана, чтобы собрать дома необходимые вещи, попрощаться с семьями и убыть к поезду Калининград-Москва, на вокзал города Черняховска. Впереди новое место службы, новые задачи, новый воинский коллектив. Такова наша офицерская судьба и профессия «Родину защищать».

Александровский Владимир Григорьевич, полковник медицинской службы, кандидат медицинских наук

– В марте 1975 года заканчивалась моя учеба в 42-й интернатуре медицинского состава РВСН на подтверждение квалификации дивизионного токсиколога-радиолога. Оставалась неделя до выпускного экзамена, мы – слушатели интернатуры, занимались в спецотделении 25 Центрального госпиталя РВСН, и вдруг, на обходе больных, меня отозвал в коридор начальник интернатуры полковник м/с Калмыков Ю. Н. и сказал, что завтра, в 9.00, меня ждет у себя в кабинете 3-его служебного здания главный токсиколог-радиолог РВСН полковник м/с Резник В. И.

Мне объяснили, куда идти, как попасть в здание, но цель вызова не была ясна. Полночи я не спал, все думал, что бы это могло означать. На должности токсиколога-радиолога дивизии я всего два года, никаких подвигов не совершил, ничем себя не проявил, служил как все. Значит, вызов к главному – это не по службе в Гвардейске. Сразу думаешь о плохом. Просто на днях была большая гулянка с употреблением немалого количества алкоголя по поводу дня рождения одного из коллег. Но об этом никто посторонний не должен бы знать. Это тоже отпадало. Словом – будь, что будет. Нагладил брюки, начистил ботинки, и в 8.50 стоял в коридоре у двери кабинета главного. Постучал, вошел. Резник В. И. дружелюбно улыбнулся, предложил сесть. Настало некоторое молчание, я достал тетрадь для записей, но он сказал, что записывать ничего не надо, а вот запомнить все хорошенько – это обязательно. И началось самое интересное. Оказывается, что на базе нашей 24 дивизии, впервые в РВСН, будет проведено войсковое учение с преодолением личным составом местности, зараженной сильнейшим отравляющим веществом – зарином. Как, с настоящим зарином, и где это будет, прямо в дивизии, что ли? Нет, на окружном полигоне под г. Добровольском Калининградской области в августе этого года. Главный все мне детально пояснил, рассказал, т. е. поставил задачу, сказав, что оставшуюся неделю надо позаниматься в библиотеке интернатуры, проконсультироваться у ведущих специалистов медслужбы Ракетных войск и центрального госпиталя, а также у начальника отдела обитаемости объектов РВ профессора Пухова В. А. (одного из моих будущих начальников). Вся подготовка должна проводиться без огласки, по сути дела – секретно, т. к. в дивизии пока никто ничего не знал.

Прибыв на службу в лазарет, я немедленно обсудил этот вопрос с начальником лазарета Ризаевым М. К. и начальником терапевтического отделения Брацуном В. М. К обеду, наметив канву доклада, пошел к начмеду дивизии Искре В. Д., который с недоумением и явным недоверием выслушал меня и сказал, что только что убыли в Смоленск проверяющие из 50 армии и никаких намеков на какое-то прохождение личного состава через полосу, зараженную зарином, не было в помине. Поэтому идите, работайте, чепухой не занимайтесь, а выполняйте служебные обязанности полнее и почётче. Следует отметить, что прежний начмед – Копоилёв В. М., был великий человек, любил службу и нас к этому приучал, любил людей, был очень заботлив. Ему не приходилось командовать нами, врачами соединения, т. к. его слова, просьбы, пожелания для всех нас были законом и неукоснительно исполнялись. С новым начмедом все было наоборот.