Анатолий Терещенко - Он спас Сталина

Дверцы книжного шкафа почему-то были застеклены матовыми стеклами, поэтому трудно было разобрать, какие книги в нем стояли. Но книг было много. Как говорили сослуживцы, он книги любил, и покупал, и читал. К кабинету примыкала небольшая комната отдыха с одним окошком и кушеткой с тумбочкой.

В ходе разбирательства с фактом его «участия» в репрессиях мне доводилось не раз беседовать с Николаем Григорьевичем. Вел он себя достойнейшим образом.

Что касается внешности его: высок, чернобров, волосы темно-русые, даже скорее черные, зачесанные назад. Ходил медленно, говорил правильно и тихо. Не любил спешки. Фразы в разговорах выдавал отточенные, а потому меткие. В оперативных вопросах разбирался как профессионал — глубоко и масштабно.

Я никогда не слышал, чтобы он в разговорах или на совещаниях срывался на крик или ругань. В нем угадывалось какое-то данное от природы благородство. Когда входил к нему любого уровня сотрудник, он обязательно вставал из-за стола и, подходя к нему, здоровался за руку.

К рассматриваемым делам по реабилитации всегда относился с вниманием и пониманием, замечая, что «невиновных надо вытаскивать из темноты того страшного времени». Следователей Особого отдела округа считал элитой, поэтому относился к ним с пиететом.

— Говорил ли он сам о степени своего участия в Тегеранской конференции?

— Мы знали только то, что Николай Григорьевич получил досрочно генеральское звание в тридцать два года по указанию Сталина за спасение жизни «Большой тройки» от готовящегося на них покушения со стороны немецких террористов и диверсантов.

О своей конкретной деятельности иранского периода 1943 года он никогда и ничего не говорил то ли из-за скромности, то ли по каким-то другим причинам.

И еще хочется отметить, что у него были натянутые отношения с окружным военным прокурором, который якобы «копал» под него за участие в делах тридцать седьмого года. А с другой стороны, этот прокурор пытался вмешиваться в деятельность отдела, что, естественно, не нравилось генералу Кравченко.

Для объяснений он ездил в Москву и встречался с председателем КГБ при СМ СССР генералом Иваном Серовым, который якобы заверил его об отсутствии у руководства комитета претензий к его прошлой предвоенной деятельности. Однако окружной прокурор не унимался и всякий раз третировал контрразведчика. Он знал, что его поддерживает генеральный прокурор Руденко, который, в свою очередь, был близок к Первому секретарю ЦК КПСС Хрущеву и часто выполнял его волю.

Последний год перед снятием с должности генерал Николай Григорьевич ходил усталым, чувствовалось, что переживал за нападки на него и на органы госбезопасности со стороны нового хозяина страны…

Генерал-лейтенант в отставке, участник Великой Отечественной войны Федор Иванович Рыбинцев

— Федор Иванович, в середине пятидесятых вы служили в Особом отделе КГБ по ПрикВО вместе с генерал-майором Кравченко Николаем Григорьевичем, какое впечатление он произвел на вас?

— Да, я пришел в органы контрразведки уже в зрелом возрасте, сначала заместителем начальника 1-го сектора отдела, а потом — его начальником.

Особый отдел по Прикарпатскому военному округу располагался на улице Гвардейской и занимал два здания. Основные подразделения находились в пятиэтажном доме квартирного типа, а остальные, в том числе и подразделения охраны, в двухэтажном казарменном здании. Обосновался на этом месте Особый отдел с момента освобождения города Львова частями Советской армии в 1944 году.

Прибыв к месту назначения, я, как положено, направился в кадровый аппарат и оказался в кабинете его начальника — полковника Вячеслава Петровича Адоевцева. Он приветливо меня встретил и тут же повел представляться начальнику Особого отдела округа генерал-майору Николаю Григорьевичу Кравченко. В общем, это был руководитель со стажем, хотя ему тогда было всего сорок четыре года.

Беседовал он со мною при первой встрече недолго, а закончил словами: «Работать будем в одном доме, так что будет время не только ближе познакомиться, но и узнать друг друга».

На том и распрощались.

Я отправился принимать объект — сейф с делами заместителя начальника первого сектора, предварительно представившись теперь уже непосредственному начальнику полковнику Николаю Алексеевичу Каткову.

Как известно, первый сектор являлся штабным подразделением в системе окружной армейской контрразведки. Поэтому очень часто приходилось по служебным вопросам заходить в кабинет генерала Кравченко.

Сотрудники знали, что Сталин ему досрочно присвоил звание генерала за предотвращение теракта в Тегеране в 1943 году.

Он был красив. Волосы темные, густые, зачесанные назад и часто рассыпающиеся, поэтому он их всякий раз поправлял; глаза карие, добрые и большие под ярко-выраженными темными бровями; лицо круглое, смуглое.

Когда бы я ни заходил к нему в кабинет, у него на столе всегда лежали небольших размеров блокноты. Что он туда записывал, не знаю. Говорили, что он был книгочеем и мог, наверное, фиксировать мудрые изречения или другие какие-то мысли авторов, а может, и свои.

По характеру генерал Кравченко был спокойным, никогда не опускался до разносов подчиненных во время совещаний. Был опытен в вопросах оперативной деятельности. Часто, как высокий профессионал, помогал подчиненным в отработке планов той или иной операции. Садился рядом и «чистил неудачные шедевры» подчиненных.

Очень хорошие отношение у него были с командующим — генералом армии Павлом Ивановичем Батовым, который командовал округом с 1955 по 1958 год.

Штаб и управление округа как таковые для меня не были чем-то неведомым. Я сам в свое время шесть лет проработал в штабе Московского военного округа, поэтому достаточно было посмотреть, где кто в штабе ПрикВО находится и чем занимается, я знал как никто другой из моих коллег. Армии отдал почти 17 лет, окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе, до предложения перейти на службу в военную контрразведку.

Поэтому у меня довольно быстро установились деловые отношения с руководящим составом управлений и отделов, что способствовало успешному разрешению возникающих вопросов, а они случались как с одной, так и с другой стороны.

Как правило, с командованием округа деловые контакты поддерживает прежде всего сам начальник Особого отдела округа. Он присутствует на заседаниях Военного совета, совещаниях, бывает с личными докладами и прочее. Я говорю — как правило.

Николай Григорьевич Кравченко почему-то это правило не соблюдал. Когда и как он общался с командованием округа, я не знаю, а поручения давал нам — мне и полковнику Каткову. Однако еще раз подчеркну, с командующим и начальником штаба округа у него были очень хорошие отношения.