Анатолий Терещенко - Он спас Сталина

Генерал Кравченко принимал активное участие в организации процесса оперативного обеспечения войск, в частности, 11-й гвардейской механизированной Ровненской и 128-й гвардейской стрелковой Мукачевской дивизий, направляющихся на подавление контрреволюционного мятежа в Будапеште осенью 1956 года. Все венгерские события в деле обеспечения государственной безопасности войск прошли через его душу.

Знали мы и о его гражданской жене актрисе Цесарской, редко приезжавшей из Москвы во Львов. Он к ней летал в столицу периодически. О дальнейшей их судьбе знаю одно — она покинула генерала, как только узнала об его увольнении.

— Федор Иванович, скажите, почему его деятельность по периоду Тегерана-43 нигде до сих пор не афишируется, тогда как разведчики пишут саги о своих победах на незримом фронте — именно по этой конференции?

— Наверное, не пришло еще время обнародовать то, что скрывают архивисты. А по-моему мнению, уже давно надо было людям сказать правду о деятельности Смерш в Тегеране. Там был огромный кусок именно нашей контрразведывательной работы. Прерогативой Абакумова являлась борьба с диверсантами и террористами, он бы своего не упустил, как и забрал у Берии и Меркулова работу практически по всем оперативным играм в эфире, за исключением нескольких, кажется, «Монастырь», «Березино» и «Курьеры». Думаю, военные контрразведчики попали под хрущевский пресс из-за Абакумова, которого не Сталин, а Хрущев приказал расстрелять. Виктор Семенович очень много знал о кровавых проделках Никиты Сергеевича, в частности, о его личном участии в репрессиях. За ним тысячи подписей под расстрельными списками. Вот одна из причин немилости к нам. И это молчание катилось под гору десятилетиями. Сейчас только стали оценивать то, что сделал Смерш в годы войны. Он переиграл в невидимой войне хваленые спецслужбы фашистской Германии — и абвер, и РСХА, и Гестапо.

— А как вы попали на курсы в Москву?

— Однажды, помнится, в июне 1957 года меня вызвал к себе начальник Особого отдела Николай Григорьевич Кравченко и прямо ошарашил предложением пойти поучиться.

Вот ОН И говорит:

— Федор Иванович, во второй половине года в Москве открываются курсы усовершенствования подготовки руководящего состава военной контрразведки. Вы тоже включены в группу. Так что собирайтесь на учебу. Учиться всегда и всем полезно. Знаете, кто знает все, тому еще многому нужно учиться. Нужно много учиться, чтобы немногое знать. Так говорили умные люди.

Мне осталось взять под козырек и сказать по-военному — есть!..

После возвращения с учебы я представился Николаю Григорьевичу. Он улыбнулся и загадочно произнес:

— Продолжай руководить.

Через некоторое время он мне поручил возглавить 1 — й сектор Особого отдела ПрикВО…

Полковник в отставке, бывший начальник 1 — го отдела Управления делами КГБ СССР Василий Николаевич Кузнецов

— Василий Николаевич, мы с вами знакомы более тридцати лет, и я совершенно случайно узнал, что вы встречались с генерал-майором Николаем Григорьевичем Кравченко. Это правда? При каких обстоятельствах произошла встреча?

— Да, правда. Я видел Николая Григорьевича, как говорится, в действии — и в роли оперативника, и в качестве проверяющего.

— Как и где?

— Это было в середине пятидесятых годов. В то время я служил в должности оперуполномоченного по обслуживанию большого военного гарнизона на Волыни в городе Ковеле. Имел тогда звание старшего лейтенанта. Работа спорилась. Удалось завести несколько интересных разыскных дел на военных преступников — пособников немецких захватчиков из числа местного населения — оуновцев, имеющих отношение к воинским частям.

— Примерно в это время и я бывал в Ковеле — приезжал на отдых в пионерский лагерь. Он располагался в одной из школ возле парка с прудом. Да и отец участвовал в освобождении этого города, — подметил автор.

— Тогда легче будет нам с вами говорить и объяснять некоторые детали, коль город вам известен.

Итак, мною был заведен сначала сигнал, который потом перерос в интересное дело оперативной разработки — ДОР. Суть ее заключалась в том, что мне удалось выйти через родственные связи одного офицера на предателя, который был причастен к выдаче немцам информации о деятельности в Краснодоне подпольной организации «Молодая гвардия». Он первым назвал фашистам некоторых ее членов.

Дело было на контроле у большого начальства.

И вот однажды утром, это было, если память мне не изменяет, летом 1954 года, мне позвонил дежурный по части и сообщил, что приехал генерал Кравченко и интересуется мной. Я выбежал на улицу. Смотрю у штаба, где был и мой кабинет, остановилась черная машина — ЗИМ. Открылась дверца, и из автомобиля вышел генерал-майор Николай Григорьевич Кравченко — начальник Особого отдела нашего военного округа. Я представился ему, а он протянул руку и просто поздоровался:

— Здравствуйте, Василий Николаевич! В этом гарнизоне я еще ни разу не был. Решил познакомиться с вами и вашими наработками на чекистской ниве. Слышал о них от направленцев второго отдела.

И мы прошли в кабинет.

— Вы с ним впервые встречались?

— Нет, на учениях я его видел. Только издалека.

— Какое чисто внешне впечатление он произвел на вас?

— Высокий, симпатичный мужик, ходил неторопливой походкой, отмеривая ходьбу широкими шагами. Густая копна черных волос украшала круглое лицо генерала. В разговорах был нетороплив, фразы строил грамотно. Запомнилась не по годам моложавость лица.

— И с чего он начал инспекцию вашей работы?

— С бытовых разговоров — откуда родом, как семья, здоровье, удовлетворен ли я жилищными условиями, а потом постепенно перешел на служебные темы, как-то легко, непринужденно, с тактом. Через полчаса, как мне показалось, он знал обо мне все.

— Ну а теперь давайте посмотрим дела, может, найдем какие-то варианты ускорения их реализации, — спокойно проговорил генерал.

Я достал три дела в бежевых плотных корочках. Он внимательно прочитал их, а потом и говорит:

— Пометьте конкретные пункты…

И под его диктовку по каждому из материалов он сделал дельные подсказки. Я был благодарен ему за такой характер учебы.

Я предоставил ему некоторые свежие данные, полученные по делу оперативной проверки (ОП) на изменников Родины, предавших «Молодую гвардию», и алиби в отношении Третьякевича, Выриковой и Лядской. Он посмотрел на меня и с сожалением ответил:

— Видать, и маститые писатели могут заблуждаться. Фадеев спешил написать книгу, которую пришлось переделывать и издавать в другой редакции в 1950 году. А то, что вы отскабливаете честных людей от напраслины и клеветы, — это хорошо. Как я знаю, троих настоящих предателей поймали наши с вами коллеги еще в 1943 году после освобождения Краснодона: Почепцова, Громова и Кулешова. Военный трибунал их приговорил высшей мере наказания. Поиск продолжается, как вижу по вашему делу…