Кирсан Илюмжинов - Терновый венец президента

Такое примерно чувство я испытал в армии. Кросс на дальнюю дистанцию. С полной выкладкой, по бездорожью. Кто-то отстал, кто-то впереди, и ты уже бежишь один. Пот щиплет глаза. Неумолимо несется время, тяжелый автомат бьет по телу, сбивает дыхание. Светящаяся стрелка компаса скачет, дрожит в нетерпении, указывает цель. Скорей! Скорей!

Я бегу сквозь ночь, падаю, поднимаюсь, продираюсь сквозь кусты. Уже нет сил, перед глазами расплываются разноцветные круги. Хочется лечь на эту мокрую холодную землю и больше не двигаться. Но делаешь шаг, еще шаг и еще. Уже на одной силе воли, на характере, стиснув зубы: я могу! я должен! я обязан дойти!

Решив вступить в борьбу за пост президента Калмыкии, я ясно понимал: народ устал от бесконечных выборов, политических интриг, игр в демократию. В Калмыкии нужно проводить резкую капитализацию сознания. Надо повернуться лицом к нуждам народа. Разбудить его, вселить уверенность, что он может и должен зарабатывать не те жалкие гроши, которые он получает сейчас, а настоящие, достойные его труда деньги. Пока еще не поздно, республику нужно резко разворачивать лицом к рынку.

Я ясно понимал, что после того, как я стану президентом, моя популярность среди народа резко упадет. Все те беды и проблемы, которые накопились в Калмыкии, поставят мне в вину и будут требовать немедленных перемен. Но это были мелочи по сравнению с тем, что республике грозило падение в экономическую пропасть.

Кроме того, к тому времени на Северном Кавказе возникла чрезвычайно опасная ситуация, и огонь межнациональных раздоров мог докатиться до калмыцких степей. Нужны были срочные меры для мирного урегулирования кавказского котла, пока еще не вспыхнуло, не рвануло в этой динамитной зоне.

Сомнения мучили меня: стоит ли браться, взваливать на себя эту ношу? Смогу ли?

Я вылетел в Болгарию к Ванге.

– Какой ты молодой! – удивилась Ванга, когда мы встретились. Она покачала головой и снова повторила: – Какой молодой.

Я спросил: стоит ли мне бороться за пост президента? Может быть, есть человек достойнее меня? Который больше принесет пользы народу?

И еще спросил, каким видится прорицательнице будущее Калмыкии.

– Твой народ много страдал, – сказала Ванга. – Но он искупил свою вину. Я вижу, как рассеиваются тучи. Я вижу цветы. Иди к народу, ты можешь много для него сделать.

После встречи с Вангой я побывал в Индии, у Его Святейшества Далай-ламы и попросил благословения.

В марте 1993 года я вступил в предвыборную борьбу.

Моими основными соперниками были генерал-майор Герой Советского Союза В.Н. Очиров, прошедший афганскую войну, и В.X. Бамбаев – председатель ассоциации фермеров Калмыкии.

На следующий день после того, как я объявил о своем решении, мне позвонили:

– Кирсан Николаевич?

-Да.

– Ну зачем вам идти в президенты? Желающих на это место и так достаточно. Не лезь.

– Это почему?

– Ты ходишь без охраны. В наше время убрать человека – дело двух недель. Подумай.

Моя предвыборная борьба началась. Я познакомил народ со своей программой: ликвидировать советскую власть; упразднить КГБ;

интересы гражданина должны стоять выше интересов государства;

частная собственность священна и неприкосновенна;

из сорока действующих министерств оставить пять, остальные сократить;

парламент из ста тридцати депутатов урезать до двадцати пяти;

церковь присоединить к государству.

И многое другое.

Среди моих единомышленников было много таких, которые пытались смягчить программу.

– Кирсан, ну зачем ты объявляешь об упразднении КГБ? Ты представляешь, какого врага ты наживешь? Вычеркни. Вот станешь президентом, тогда спокойно уберешь, без шума.

– Ты восстановишь против себя весь номенклатурный аппарат, всех депутатов. За ними знаешь, какая сила? Это целая армия – мощная, влиятельная. Сожрут и не поперхнутся.

Но я решил не идти на эти уловки. Народ должен был знать, чего я хочу. Эта программа была для народа, и я верил, что он поддержит меня.

– Хватит шептаться по углам, – сказал я, – Борьба должна быть честной и открытой. Пусть будет борьба программ, а народ сам разберется, что для него лучше.

Я начинал первую в стране капиталистическую революцию. Первый опыт в стране перехода от социализма к капитализму.

Мне нужно было сразу показать избирателям, чего может достичь человек, если он хочет работать, если он желает упорно трудиться.

Для предвыборной борьбы был закуплен и прислан в Калмыкию девятиметровый «линкольн», на котором я объезжал районы, чабанские точки, фермы. Из своих средств я месяц выделял деньги на молоко и хлеб, снизив цены в два раза по всей республике. Привез в Калмыкию группу ведущих врачей страны. Впервые Элиста увидела выступления Криса Кельми, группы «Кар-Мэн», Газманова, Апину, Распутину и многих других. Народ всколыхнулся. Предвыборная борьба набирала темпы.

К началу апреля стало ясно, что основная борьба предстоит между мной и генералом Очировым. Его поддерживал международный «Русский клуб», членом которого он являлся.

Выборы в Калмыкии были настолько необычны, нетрадиционны, что вызвали живейший интерес в стране и за рубежом. В Элисту прилетели наблюдатели, корреспонденты центральных газет, Центральное телевидение, иностранные корреспонденты. Каждый день самолет Москва – Элиста доставлял все новые и новые группы журналистов, наблюдателей, политиков. Впервые за семидесятилетнюю историю социализма за пост президента боролся бизнесмен-миллионер, открыто заявивший, что упразднит советскую власть.

Борьба становилась все ожесточеннее. Началась кампания по дискредитации моего имени. «Загадочные миллионы Кирсана Илюмжинова», «Что хан грядущий нам готовит?» – такими заголовками пестрели газеты. Была срочно создана бригада из Министерства безопасности Калмыкии, Министерства внутренних дел России, депутатов из группы «Союз». Проверяли банки, мои коммерческие структуры, искали компромат. Распускались слухи, домыслы. Я предполагал, что так будет, когда решился бороться за пост президента. Недаром меня несколько раз предупреждали по телефону: не уйдешь сам – раздавим, пристрелим. Меня удивляла примитивность мышления моих противников. Разве умный человек, имея за спиной теневой капитал, выставит себя на всеобщее обозрение? Разве он полезет под свет прожекторов, даст рассматривать себя под лупой?

Но как бы то ни было – копали, собирали данные, искали, трудились в поте лица с утра до вечера. У них было задание: до одиннадцатого апреля найти компромат во что бы то ни стало. За месяц провели более десяти проверок. Тщетно!

Тогда схватились за дело о продаже мазута, пытаясь как-то связать мое имя и недополученные республикой миллионы долларов, которые заморозил Внешэкономбанк на своих счетах. Но все это было шито такими гнилыми белыми нитками, что при первом прикосновении рассыпалось в прах.