Иосиф Давыдов - Триумф и трагедия советской космонавтики

Как только произошло приводнение, Гуррагча доложил:

— Парашютные стренги отстреляны. На борту корабля все нормально. Корабль произвел посадку на акватории Черного моря в заданном районе. В иллюминаторах плещется голубая вода. Состояние моря близкое к трем баллам. Видны медузы, рыбки. Очень красиво и приятно. Готовимся к длительному дрейфу.

Но «красиво и приятно» сразу же после начала свободного дрейфа превратилось в беспорядочное вращение и бросание на волне. К тому же инструкторы дали вводную на отказ бортового питания. Погасли светильники, выключились вентиляторы. Прекратилась подача свежего воздуха. В корабле появились первые признаки удушья.

И вдруг Гуррагча прекратил репортаж. Инструктор запросил:

— «Океан-2» (позывной Гуррагчи на время тренировки) ведите репортаж. Какая обстановка в СА? Ответа не последовало.

— «Океан-2», доложите самочувствие и обстановку на борту СА. Приготовьтесь к покиданию.

Снова молчание и снова запрос с борта «Баскунчака».

— «Океан-2», Гуррагча, ведите репортаж.

Тишина. Только слышно тяжелое дыхание, да какое-то бульканье, усиленное динамиком на пульте управления тренировкой.

— Я «Океан-1». Вести репортаж он не может. У него состояние дискомфорта. В СА очень душно. Готовимся к покиданию. Одеваем плавсредства, — вышел на связь Борис Волынов.

По бортовой инструкции и по заданию на тренировку первым покинуть аппарат должен командир, а затем, выбросив герметичный мешок с документацией и блоки НАЗа, должен покинуть космонавт-исследователь. Они должны сплыться на воде, соединиться фалами и дальше продолжать дрейф по поверхности моря, взаимодействуя со средствами ПСС ВВС и ВМФ.

Руководитель тренировки дал команду на покидание и через несколько минут открылся люк спускаемого аппарата. Из него появился не Борис Волынов, как ожидалось, а бледное, схожее по цвету с цветом скафандра, лицо Гуррагчи. Это его выталкивал из спускаемого аппарата командир корабля. Монгольский космонавт очень сильно укачался, и поэтому его движения были замедленными. После того, как он покинул аппарат и оказался в воде, бодрости прибавилось. Он наполнил поплавки плавательного ворота. Буквально следом за ним Борис Волынов, выбросив герметичный мешок и блоки НАЗа, сам покинул СА. Через несколько минут он догнал Гуррагчу, которого волны отнесли в сторону метров на пять. Они соединились и продолжили тренировку уже на плаву.

Тренировка на следующий день, хотя была и продолжительнее, но на более спокойном море, и опыт, полученный накануне, позволил в полной мере отработать навыки действий экипажа в случае приводнения.

Впоследствии, уже после космического полета, который монгольский космонавт выполнял вместе с Владимиром Джанибековым, он вспоминал, что тренировка на море далась ему тяжелее, чем весь космический полет, но была очень хорошей подготовкой к тем трудностям и неожиданностям, которые ждали его в космосе. Он получил хорошую закалку на мужество и стойкость.

Если в вышеупомянутом эпизоде я встретился с неопытным, малоподготовленным к трудностям летной профессии человеком, то в другом случае было все по-другому.

На тренировку в морской купели прилетели два опытнейших летчика-испытателя из Летно-испытательного института имени М. М. Громова. Люди, за плечами которых были тысячи часов в воздухе, сотни испытательных полетов и десятки испытанных в небе самолетов и образцов авиационной техники, решили, что прилетели в Феодосию на легкую полуувеселительную прогулку с купанием в море.

Анатолий Левченко и Александр Щукин готовились к первому испытательному полету на космической системе «Буран», которая шла вдогон американской системе «Шаттл».

Прилетев к вечеру в Феодосию, они следующим утром должны были участвовать в длительной тренировке, связанной с переодеванием и покиданием СА после шестичасового дрейфа на борту аппарата.

Когда мы ехали с аэродрома «Кировский» в Феодосию, я по дороге, чтобы не терять время, начал инструктаж в объеме предварительной подготовки к тренировке. Саша и Толя слушали меня и улыбались. Мои наставления и указания они воспринимали всерьез, а трудности, о которых шла речь, казались им шуточными.

Им, прошедшим через горнило летных испытаний, казались наивными мои предупреждения, что назавтра они будут испытывать не технику, а самих себя, причем в непривычных и очень специфических условиях.

Я советовал им пораньше лечь спать, отдохнуть и ни в коем случае не принимать спиртного.

— Ты знаешь, у нас с Сашей с утра было два испытательных полета. Был достаточно большой напряг, и мы немножко расслабимся, тем более что у нас в Феодосии много друзей. Не переживай. Завтра все будет в лучшем виде. Проведем сразу две тренировки — и длительную, и короткую. Сэкономим время, чтобы послезавтра отдохнуть на пляже и покупаться в море, — с улыбкой говорил Анатолий Левченко.

— Успокойся, все будет в лучшем виде. У нас бывали дела и похлеще. Выкручивались! И здесь мы тебя не подведем, — поддержал Анатолия его друг по экипажу и по жизни Саша Щукин.

— Ну, смотрите, мужики. Отслеживать ваш режим я не собираюсь, но предупредил, чтобы плохо не было.

Приехали в гостиницу «Астория», когда на улице уже горели фонари. Южная ночь наступает быстро. У входа в гостиницу, а точнее в ресторан «Одиссей» толпились люди, гремел джаз, на набережной прогуливались отдыхающие. Вся обстановка располагала к отдыху, а не к мыслям о завтрашнем дне. Завтра будет завтра, а сегодня курортный город и множество друзей испытателей, живших в гостинице, тянули к потере бдительности. И они ее потеряли. К двенадцати часам ночи я встретил их, хорошо выпивших в компании других летчиков-испытателей из летно-испытательного института имени В. П. Чкалова, когда они заходили к одному из них в номер, чтобы принять под занавес вечера по дозе спиртянского и услышать какой-нибудь новый анекдот.

Увидев укоряющий взгляд, Анатолий Левченко обнял меня за плечи и проговорил:

— Старина, все будет в порядке, а мы как стеклышки! Утром, когда садились в «Рафик», чтобы ехать на причал, кто-то, потянув носом воздух, проговорил:

— Сейчас бы огурчиком соленым закусить. Увидев помятый вид моих подопечных, я заволновался и обратился к врачу. Он успокоил:

— Пока будем идти к базовому кораблю, пока будем переходить в район тренировок, все проветрится на морском воздухе, и я не думаю, что придется отбивать тренировку.

Вышли на буксире из порта. Свежий ветер с берега гнал легкую волну, которая чем дальше в море увеличивалась и темно-синяя даль уже вспенивалась белыми барашками. Это означало, что состояние моря приближалось к 3–4 баллам.