Иосиф Давыдов - Триумф и трагедия советской космонавтики

— Между прочим Гуррагча плавать не умеет.

С отрядом космонавтов у меня и моего отдела сложились дружеские доброжелательные отношения. Нас объединяло понимание космонавтами жизненной необходимости наших тренировок. Многие из них даже принимали участие в испытаниях, где присутствовал определенный риск потерять или подорвать здоровье, в то время, когда главной задачей космонавтов удержаться в отряде было здоровье. Трудности испытаний и нелегких тренировок объединяли нас, и, когда возникали проблемы с руководством управления, отряд становился на нашу сторону.

И вот сейчас передо мной на аэродроме Кировский под Феодосией рядом с командиром отряда космонавтов стоял виновато улыбающийся Гуррагча.

— Боря, это же не по моей кафедре. Это же подготовка отдела физкультуры.

Они должны были научить его плавать. Не умеющего плавать я к тренировкам допустить не могу с точки зрения безопасности.

— Это твои трудности. Отменяй тренировки и докладывай в ЦПК, — с некоторым злорадством сказал Борис и взглянул на растерянного Гуррагчу.

— Я научусь, я очень быстро научусь, я хочу полететь, — чисто, с правильной расстановкой ударений, проговорил Гуррагча.

— Конечно, научишься. Только не бойся воды и слушай меня.

Уж очень хотелось помочь этому человеку, в глазах которого были отчаяние и мольба. С аэродрома мы, не заезжая в гостиницу, поехали на Золотой пляж Феодосии.

Первый вход в море по некрутому берегу дался легко. Гуррагча улыбался. Но как только под ногами у него пропало дно, он сразу хватанул дозу морской воды. Я поддержал его, и мы пытались плыть вдоль берега. Одной рукой он вцепился мне в бицепс. Он плыл не дыша, но при каждом открытии рта хватал очередную порцию морской воды. Вышли на горячий песок. У Гаррагчи посинели губы, его тошнило от морской воды. Отлежавшись на песке, мы снова и снова входили в воду. Борис безучастно с иронической улыбкой наблюдал за нами.

— Ты молодец, Гуррагча. У тебя все получается. К вечеру ты будешь плавать и завтра начнем тренировку, — подбадривал я.

На бицепсах моих рук и предплечье через загар стали поступать синие отпечатки пальцев Гуррагчи: с таким усилием он хватался за меня, как за спасательный круг.

К вечеру мы мало продвинулись в обучении, и я понимал, что слишком большой риск допускать его к тренировкам. Но зато я понял, что страх Гуррагчи перед морем и его глубиной пропал, а это главное.

Первый космонавт Монголии Жугдэрдемедийн Гуррагча вырос далеко от моря. Но он сумел породниться с этой стихией и бесстрашно прошел тренировки на выживание при приводнении

Судьба милостиво отнеслась к монголу.

Ночью задул сильный ветер, разыгрался шторм, который гнал в Феодосийский залив крутую волну, исключающую выход в море. Я доложил в ЦПК и получил указание задержать экипаж космонавтов до успокоения моря и провести тренировки.

Утром с Гуррагчой мы вышли на набережную Десантников. Море бросало на берег 5–6 балльные волны. В детстве я очень любил купаться в штормовом море. Я знал, как войти в него и выйти из него.

Берег у Феодосии песчаный. Риск разбиться о камни отсутствует. Я разделся, переждал очередной накат и нырнул в надвигающийся вал. И все это на глазах Гуррагчи. Затем несколько раз повторил вход и выход из моря. Страх в глазах Гуррагчи сменился восторгом. Он радовался каждой моей схватке с морем.

— Ну, а теперь раздевайся, и пойдем вместе. Он сначала подумал, что я шучу.

— Давай, давай, быстрей, — поторапливал я.

Выждав малую волну, мы вошли в море и затем вместе взлетали на гребни волн. Он продолжал хлебать воду, но уже не так активно, как в первый день. С малой волной вышли на берег, отлежались и снова в море. Теперь он шел с охотой и без страха. Два дня клокотало море, устроив мне и Гуррагче экзамен: мне на умение учить людей побеждать слабости и страх, ему — на мужество и стойкость. На третий день море стихло. Мы рано утром с Гуррагчой вышли на набережную Десантников. Море едва шевелилось.

— Ну, что, Гур, видишь буек. К нему и обратно поплывешь сам. Я буду рядом. Если устанешь, возьмешься за мои плечи, и поплывем вместе. Но старайся делать все сам. Понял?!

Он утвердительно кивнул головой и улыбнулся.

Мы поплыли к буйку. Я плыл так, чтобы он в каждое мгновение мог взяться за меня. Он это чувствовал и плыл. Подержавшись за буек, поплыли к берегу. Вышли из моря, Гуррагча обхватил меня за плечи, ткнулся лицом мне в мокрую грудь. Я не видел его слез, но мне кажется они были, слезы счастья и радости, которые были незаметны на мокром лице.

Мы снова и снова плыли к буйку. Оделись, пошли в гостиницу. У входа Борис Волынов спросил:

— Ну, что, будем тренироваться или летим домой?

— Будем тренироваться, а потом полетим домой, — с радостной улыбкой проговорил Гуррагча.

Не знал монгольский космонавт, что море готовит ему новое испытание.

На рейде Феодосии ждал подготовленный к проведению тренировок специальный поисково-спасательный корабль «Баскунчак», на борту которого находился тренажер «Океан», предназначенный для тренировок космонавтов по действиям в случае вынужденного приводнения.

Как только бригада, обеспечивающая тренировки, и космонавты прибыли на борт «Баскунчака», он снялся с якоря и вышел в море в район тренировок.

Процесс тренировки состоит из двух этапов. Первый, когда имитируются условия, требующие немедленного покидания СА в скафандре. Это может быть в случае разгерметизации корабля и его быстром затоплении или в случае пожара на борту. Второй, когда условия в СА позволяют находиться в нем длительное время с тем, чтобы можно было снять скафандр, одеть полетный костюм, теплозащитный костюм, гидрокостюм «Форель» и уже после этого покинуть спускаемый аппарат, взяв с собой бортовую документацию и НАЗ «Гранат-6» — условное название носимого аварийного запаса.

Оба эти этапа тренировки имитируются инструкторами, и космонавты применительно к обстановке начинают действовать, ведя репортаж с помощью бортовых средств связи.

Итак, СА с космонавтами на борту крановым подъемным устройством выносится за пределы «Баскунчака» и бросается в море.

К моменту прихода в район тренировок ветер поднял волну до трех баллов. Спускаемый аппарат начало раскручивать и бросать из стороны в сторону, вызывая при этом сильное вестибулярное раздражение. Борис Волынов к этому времени совершил два космических полета, неоднократно участвовал в таких тренировках. Поэтому ему все, что происходило, было привычно и понятно. Для Гуррагчи все было впервые. Поэтому руководитель тренировок приказал ему вести репортаж: «Пусть привыкает». А Борису Волынову нужно было выходить на связь только по необходимости.