Иосиф Давыдов - Триумф и трагедия советской космонавтики

Такие испытания на первом этапе были проведены на заводе «Звезда» в бассейне, а затем испытателями Центра подготовки космонавтов в натуральных условиях холодного моря.

Январский холод из Центральной России перекочевал в Крым. У берегов Феодосии образовалась кромка льдов. Из-за снежных заносов было прервано на несколько дней движение поездов до Феодосии, шоссейная дорога, связывающая Симферополь с Феодосией, тоже не функционировала. Но время не ждало. До старта очередного корабля оставалось меньше месяца, и до этого нужно было провести испытания.

Приехали поездом в Симферополь. Заснеженный вокзал. На поезде приехали немногочисленные отдыхающие, которые могли добраться до санаториев Южного берега по действующей трассе с помощью троллейбусов и автобусов. Нам же предстояло пробиваться на Феодосию с помощью вездеходов.

О сложившейся ситуации знали в облисполкоме и Крымском обкоме партии. Каково же было наше удивление и радость, когда у поезда на вокзале нас встречал Александр Мефодьевич Рощупкин — председатель Крымского облисполкома.

— Переночевать придется в гостинице. На ночь я вас из города не выпущу. А утром двумя вездеходами будем пробиваться через перевалы на Феодосию.

Категоричность и доброжелательность тона Рощупкина не давала возможности возразить в данной ситуации, хотя у нас назавтра планировался выход в море и начало испытаний.

Спать легли рано. В утренних сумерках пришли вездеходы, и начался наш путь в Феодосию. Отдельные фрагменты этого пути можно было бы, пожалуй, сравнить с нашими работами в Воркуте и Тикси. Дорога, которую мы проскакивали в нормальных условиях за два — два с половиной часа, преодолевалась почти восемь часов. Мы сразу же отправились на причал, где ждал в готовности буксир Феодосийской военно-морской базы. Быстро перегрузились и, ломая тонкий лед, буксир повез нас к базовому кораблю — сухогрузу «Тамань», который ждал нас на рейде на чистой воде.

Через час с небольшим мы уже на палубе «Тамани» разворачивали снаряжение и готовились к началу испытаний. Температура воды в море +2 °C, температура воздуха над морем — 14 °C, волна три балла. Лучшего для испытаний снаряжения не придумаешь и худшего для человека, пожалуй, тоже не придумаешь.

Но тонкое хлопчатобумажное белье, поверх которого одет капроновый с внутренней резиновой оболочкой скафандр, не создавало даже иллюзии теплозащиты для тела испытателя, тем не менее, предстояло проверить все в натуральных морских условиях и не на спокойной воде в бассейне завода «Звезда».

Первым в ледяную воду прыгает Володя Гайдуков. Даже у стоящих на палубе в теплом летном обмундировании специалистов и испытателей мороз пробежал по коже, когда он погрузился в воду, а затем всплыл. Как только он открыл остекление скафандра, ибо в закрытом можно было через пару минут задохнуться, гребень волны хлестнул ему в лицо, через шейную шторку проник под скафандр к телу. Володя наполнил плавательные поплавки и начал дрейфовать по воле волн. Следом за ним шел спасательный катер. Через полтора часа пребывания среди волн, которые даже нам, стоящим на борту «Тамани» показались вечностью, у Володи появились судорожные явления. Можно было пропустить момент и получить холодовой шок у испытателя. Врач, наблюдавший за Гайдуковым, по объективным показателям прекратил этот получасовой эксперимент. Стало ясно, что в скафандре на плаву в реальных на сегодняшний день условиях пребывания более часа чревато смертельной опасностью. Поэтому покидание спускаемого аппарата в скафандре в случае вынужденной посадки зимой, скажем, в Охотское или Баренцево море, допустимо только в том случае, если сразу после приводнения идет стремительное затопление космического корабля и времени на переодевание в теплозащитный костюм и гидрокостюм «Форель» нет.

Сразу после подъема на борт «Тамани» Володя Гайдуков был отправлен в парную. Сидя рядом с ним, я видел, как по его телу пробегали судорожные волны, и тело покрывалось мурашками. Он жадными глотками пил очень горячий чай и только через полчаса пребывания в парной у него появились капельки пота. Стакан почти не разведенного спирта и постель в теплой каюте «Тамани» оставили без последствий на этот раз здоровье мужественного человека и испытателя Володи Гайдукова. Впоследствии этот и многие другие эксперименты с его участием дали свои всходы. Сейчас он пожинает плоды тревожной молодости, но никогда не жалуется и не сетует на те дела, которые были им сделаны во имя Родины, во имя Космонавтики. Мы были поколением увлеченных и целеустремленных. Жили под девизом «Жила бы страна родная и нету других забот!» А космонавтика была в ту пору для мужественных, стойких и гордых за свое Отечество. Сейчас над людьми, подобными Володе Гайдукову, смеются. Вспоминаются слова стихотворения:

Немного затянувшееся повествование о морских испытаниях спускаемых аппаратов космических кораблей хотелось бы дополнить несколькими лаконичными эпизодами о подготовке космонавтов к действиям в случае приводнения. Такие тренировки проводились практически со всеми космонавтами, как нашими, так и иностранцами. И, как правило, в составе штатного экипажа, готовящегося к ближайшему полету. Прежде, чем рассказать об этих нескольких эпизодах, хочется привести слова дважды Героя Советского Союза, летчика-космонавта СССР Николая Николаевича Рукавишникова: «Морские тренировки я сравнил бы с микрополетом в космос по эмоциональной, физической и психофизической напряженности. Они дают возможность проверить совместимость людей в экипаже и позволяют почувствовать взаимопонимание и уверенность в товарище по полету. Особенно это проявилось в драматической ситуации, которая сложилась в космосе во время советско-болгарского полета с Георгием Ивановым».

Закрепление полученных знаний идет и на воде. Сейчас пиропатрон для наведения вертолета будет приведен в действие

Подготовка к космическому полету космонавта из Монгольской Народной Республики была облегчена тем, что оба кандидата на полет и основной Гуррагча и дублер учились в Военно-воздушной инженерной академии имени профессора Н. Е. Жуковского и были ее выпускниками. Поэтому языковой барьер преодолевать не пришлось, и к тому же аэрокосмическая терминология им была знакома. Несколько раз менялся кандидат на этот полет в качестве командира корабля. Первоначально в состав этого экипажа был включен командир отряда космонавтов Борис Волынов. С ним на морские тренировки прибыл в город Феодосию Гуррагча. Сойдя с трапа самолета, Борис Волынов с некоторой ехидцей и иронией проговорил: