Иосиф Давыдов - Триумф и трагедия советской космонавтики

Космонавты и сопровождавшие их на испытания и тренировки специалисты каждый раз вынуждены были проходить довольно унизительную процедуру регистрации контроля и проверок.

Среди космонавтов и испытателей начался ропот из-за неблагоустроенности и необходимости ежедневных поездок, отнимавших много времени и сил.

Узнав об этом, Юрий Гагарин, довольно часто бывавший в Феодосии, решил разрубить этот гордиев узел. Его переговоры с руководством КГБ и режима, а затем и городскими властями дали положительный результат. Город Феодосия и его гостиницы открылись для людей, прибывавших на работу и особенно зимой, когда курортный сезон кончался. Вернувшись с тяжелой, напряженной и изнурительной работы с полигонов, испытатели в приемлемых человеческих условиях могли отдохнуть, чтобы завтра снова отправиться в штормовое море или холодрыгу и слякоть сухопутных полигонов под снег с дождем и пронизывающий мокрый ветер.

В большинстве своем это были люди молодые, одаренные и увлеченные интересной, необычной и перспективной, связанной с испытанием космических кораблей и освоением космоса работой. Это были энтузиасты и мечтатели, которые бытовые неурядицы отодвигали на задний план. Добираясь с полигонов в гостиницы, они кучковались по номерам и с помощью спирта, дешевого сухого вина и песен под гитару расслаблялись, чтобы утром снова напрячься для работы. Славное то было время. Не быт, не деньги выползали на передний план, а радость и счастье быть пионерами в этом великом стремлении первооткрывателей, первопроходцев.

Мне посчастливилось видеть этих людей, жить с ними рядом, переносить те же трудности и вместе с ними участвовать в испытаниях.

Обо всем этом можно было бы рассказывать бесконечно: о полных драматизма часах и мгновениях, когда решались вопросы личностного и общечеловеческого характера. И все это на фоне стремления людей добиться результата и цели порой ценой своего здоровья, а иногда и жизни.

Попытаюсь от общих слов перейти к конкретным событиям, чтобы отдать на суд читателя факты, свидетелем и участником которых я был сам.

Основной задачей специалистов ЦПК было определить степень безопасности космонавтов в случае приводнения СА, отработать инструкцию поведения экипажа космического корабля в момент посадки на воду, в период дрейфа и при необходимости покинуть СА; действия на поверхности воды до прихода поисково-спасательных средств. И все это в штормовом море. В комплексе с этими задачами отрабатывалась методика подготовки космонавтов после приводнения.

Опыт проведения серии длительных экспериментов по пребыванию в СА показывал, что нахождение привязанными в кресле испытателей на волне, приводит к очень сильному вестибулярному раздражению и дискомфорту, а попросту к рвоте, приводящей к крайнему психофизиологическому расстройству. Необходимо было определить возможность смены позы в СА, находящемся в штормовом море.

В поговорке: «Ждать у моря погоды» — имеется в виду хорошей погоды. Мы же ждали и дождались штормовой. Долгое время оперативный дежурный военно-морской базы не давал разрешения выйти на катере в море, чтобы пересесть на базовый корабль, где находился СА.

И вот мы в море. Подошли к флагманскому кораблю бригады ПСС «Челюскину». Сама процедура перехода по штормтрапу с катера на большой корабль достаточно эмоционально напряженная, потому что при ошибке в действиях можно оказаться раздавленным между бортами двух кораблей или покалеченным. Принимались, конечно, все меры предосторожности: выбрасывались между бортами кранцы — резиновые баллоны, устраняющие удар борт о борт.

После перехода на палубу лесовоза вышли в район испытаний. Первыми в эксперимент пошли Слава Перфилкин и его товарищ по Институту космической медицины Васильев. На море была пятибалльная зыбь с поперечной ветровой волной, что резко усиливало вестибулярное раздражение, а, кроме того, создавалось непрогнозируемое вращение СА с резкими провалами между волн.

Акватория Черного моря. Кандидаты на полет легли в дрейф

Мирослав Гермашевский, летчик ПВО Польской Народной Республики, чувствует себя на воде как в невесомости

Двухчасовой эксперимент подходил к концу, а Перфилкин и Васильев так и оставались привязанными в креслах, не рискуя изменить позу. Надо сказать, что опыт участия Перфилкина во многих морских испытаниях показал, что у него природой подаренный загрубленный вестибулярный аппарат и любая качка для него как развлекательное пребывание на качелях. Вспоминается эпизод, когда еще с двумя испытателями Славка Перфилкин в течение двенадцати часов находился в СА. Оба его товарища заполнили мешки для рвотных масс, а он в это время уминал пищевой бортовой рацион. С побледневшими лицами испытатели молча ждали очередного приступа рвоты, а Славка тем временем попивал воду из бачка и рассказывал анекдоты и напевал песенки.

Очередная шутка могла кончиться драматично.

— Что-то вы ребята притихли. Есть захотелось. Может блеванете, а я закушу.

Шутка вызвала у обоих приступ рвоты. В желудке уже не было пищи, поэтому шла желчь. Переждав какое-то время, один из испытателей — мастер спорта по штанге сказал:

— Еще одна такая шутка и из СА тебя, Славка, вынесут покойником.

Славка увидел ненависть в глазах партнеров по эксперименту и замолк. Он понял, что от угрозы до дела не так уже далеко.

И вот спускаемый аппарат с Перфилкиным и Васильевым на борту «Челюскина». Открыли люк. Из аппарата вылезли испытатели. Отдышавшись на палубе, на свежем морском ветру, они стали рассказывать о работе систем корабля. Мы же ждали от них рекомендаций по перемещению внутри СА и занятию более благоприятных поз при длительном дрейфе на волне.

Но рекомендаций не последовало. Они так и не отвязались, боясь, что их побьет о твердые конструкции интерьера корабля.

На вопрос: «Почему они не отвязались и не попробовали изменить позы внутри СА?» Славка ответил с некоторым вызовом:

— Вот вы сейчас пойдете и отвяжетесь, а потом расскажете, как это получилось.

— Ну, что ж, попробуем! — сказал я.

У нас предстоял повтор эксперимента вместе с Михаилом Бурдаевым — космонавтом, которому так и не суждено было полететь, хотя по своей подготовке и уровню знаний он был готов к полету. Его теория, что космонавт должен быть суперменом, подтверждения не получила. Все космонавты были, остаются и будут из костей и мяса, со своими трудностями, эмоциями, но люди, нацеленные всей своей жизнью в отряде космонавтов на полет, в котором нужно с достоинством выполнить поставленную программой задачу. И вот с таким, как выяснилось, не суперменом, я оказался внутри СА на шестибалльной волне. Первое время, пока проверяли работоспособность систем, дотягиваясь до различных кнопок и пультов, состояние дискомфорта было незначительным. Слегка подташнивало. Я видел, что, стараясь, чтобы я не заметил, Михаил подвинул к себе мешок для рвотных масс. Я это сделал раньше, боясь при приступе острой тошноты, не успеть и облевать корабль, который потом тяжело будет довести по микроклимату до исходного состояния, потому что внутренняя обшивка корабля впитывала запахи тел и пота испытателей. Не случайно мы называли аппарат «собачником». После длительного пребывания в нем адаптируешься к запахам, а сначала кажется, что чувствуешь дух всех, кто здесь был до тебя…