С. Джоши - Жизнь Лавкрафта

Поползли слухи, что в ее домах "засели главари огромной банды террористов, готовой в назначенный день развязать вакханалию смерти ради уничтожения Америки и всех добрых старых традиций, которые так полюбились Улице"; эта революция должна была произойти символично - 4-го июля. Но случилось чудо:

Ибо ни с того ни с сего, в один из ранних предрассветных часов все разрушительное действие времени, ветров и червей наконец привело к ужасающей развязке; и после оглушительного грохота на Улице не осталось стоять ничего, кроме пары старинных печных труб да части крепкой кирпичной кладки. Ничто живое не выбралось из-под обломков.

Полагаю, это доказывает, что улицы все-таки имеют души.

В письме Лавкрафт дополнительно объясняет происхождение этой истории:

Прошлогодний бунт бостонской полиции - вот то, что подтолкнуло меня к этой пробе пера; размах и последствия подобного акта меня ужаснули. Прошлой осень было жутко впечатляюще увидеть Бостон без синемундирников и наблюдать народных дружинников с мушкетами, патрулирующих улицы, словно вовсю идет военная оккупация. Они ходили по двое - с решительным видом, одетые в хаки, словно символы борьбы, что предстоит цивилизации в ее противостоянии монстру беспорядков и большевизма.

Бостонская полиция бастовала с 8 сентября 1919 г. по середину октября. Несомненно, это было очень неприятное событие, но в то время создание профсоюзов и забастовки были почти единственным доступным рабочему классу способом добиться лучшей оплаты и лучших условий труда.

Я разбираю эту дикую, параноидальную, расистскую фантазию в таких мельчайших деталях, чтобы показать, насколько впечатляюще ужасным мог быть Лавкрафт, когда садился на одного из своих любимых коньков - в особенности, когда брался за стереотипные жалобы на упадок Новой Англии от от рук чужеземцев. "Улица" - ничто иное, как прозаическая версия таких его ранних стихов, как "Падение Новой Англии" и "Новоанглийская деревня в лунном свете": точно такое же наивное восхваление прошлого, такое же приписывание всех зол "чужакам" (которые, похоже, потеснили суровых англосаксов с удивительной легкостью) и, обратите внимание, даже беглое упоминание разрушительных экономических и социальных последствий промышленной революции. Хотя в конце 1920-х гг. он выражает желание увидеть рассказ опубликованным в обычной прессе, он, очевидно, не прилагал к этому никаких усилий и, в конечном итоге, включил его в список отвергнутых работ. Но тот факт, что Лавкрафт дважды позволил напечатать его в любительской прессе (сперва в "Wolverine", а затем, всего год спустя, в "National Amateur" за январь 1922 г.) за своей собственной подписью, подразумевает, что, по крайней мере, на момент написания он был готов признать и этот рассказ, и выраженное в нем мнение своими собственными.

Совсем иначе дело обстоит с "Карающим Роком над Сарнатом" ("The Doom That Came to Sarnath"), следующим дансенианским рассказом Лавкрафта, написанным 3 декабря 1919 г. С философской точки зрения этот рассказ менее интересен, чем "Белый Корабль", но и он - нечто большее, чем простая стилизация. В нем повествуется о стране Мнар, где "десять тысяч лет назад" близ обширного тихого озера стоял каменный город Иб. Иб был населен "существами, не слишком приятными на вид": они были "зеленоватого оттенка - подобно озеру и туманам, поднимавшимся над ним... у них были вытаращенные глаза, отвислые выпяченные губы и уши причудливой формы. И были они безголосы". Много веков спустя новый народ пришел в Мнар и основал город Сарнат; то были первые люди в здешних краях, "темнокожие пастухи со своими кучерявыми стадами". Они возненавидели жителей Иба и уничтожили город вместе со всеми его обитателями, сохранив лишь "идола, вырезанного из камня цвета озерной воды и схожего с Бокругом, водяной ящерицей". После этого Сарнат достиг великого процветания, став "чудом из чудес и гордостью всего человечества". Каждый год в нем праздновали разрушение Иба, и в тысячный раз этот праздник должен был проходить с исключительной пышностью. Но во время торжеств Сарнат вдруг был наводнен "ордой неописуемых безмолвных тварей с зеленой кожей, вытаращенными глазами, отвислыми выпяченными губами и ушами причудливой формы". Сарнат погибает.

Эта довольно простая история о мести внешне всем обязана Дансени. Лавкрафт полагал, что придумал название "Сарнат" самостоятельно, но признавал, что позже обнаружил его в одном рассказе Дансени; впрочем, это неважно. Сарнат - также и реальный город в Индии, но Лавкрафт мог об этом и не знать. Зеленый идол Бокруга напоминает о зеленых нефритовых богах из великолепной пьесы Дансени "Боги горы" (из "Пяти пьес"). Упоминание о трона, "сработанного из цельного куска слоновой кости - хотя никто из живущих не ведал, откуда мог взяться столь громадный кусок", - эхо знаменитого пассажа из "Ленивых дней на Янне" (специально отмеченного Лавкрафтом в "Сверхъестественном ужасе в литературе") о вратах из слоновой кости, "вырезанных из единого цельного куска!" Стиль "Карающего рока над Сарнатом" также внешне напоминает стиль Дансени, хотя в действительности лишь обнаруживает, до какой степени Лавкрафт (подобно многим другим подражателям) не понимал истинные причины действенности поэтичного стиля Дансени. Описание Сарната позволяет Лавкрафту дать волю пышному, прихотливому стилю, который, в сущности, совершенно не дансенианский:

Бесчислены были колонны дворцов - все из разноцветного мрамора - высеченные в формах непередаваемой красоты. И в большинстве дворцов полы были мозаиками из бериллов, и ляпис-лазури, и сардоникса, и карбунукулов и прочих отборных каменьев, да выложенными так, что зрителю начинало казаться, что он ступает по полю редчайших цветов.

Лавкрафт, видимо, так никогда и не понял, что наиболее потрясающего эффекта Дансени добивался не с помощью причудливой вязи слов, подобной этой - она больше напоминает волшебные сказки Оскара Уайльда - но посредством поразительно мощных метафор. Взгляните на дон-кихотовский подвиг короля Карнита Зо и его армии, взявших в осаду само Время:

Но стоило ногам авангарда коснуться края холма, как Время швырнуло против них пять лет - и года пролетели над их головами, а армия по-прежнему шла вперед, армия постаревших людей. Но склон казался круче Королю и каждому в его армии, и они дышали тяжелее. И Время призвало еще больше годов, и один за другим швыряло их в Карнита Зо и его воинов. И колени армии костенели, а бороды росли и седели...

Лавкрафт в своих подражаниях Дансени почти никогда не прибегал к подобным вещам.

Но у "Карающего рока над Сарнатом" есть иные достоинства. Как ни проста его мораль, легко заметить, что Лавкрафт изображает гибель Сарната, как вполне заслуженное наказание за расовую ненависть его жителей к обитателям Иба и их алчность. К тому же со временем Сарнат становится все более искусственным в своем облике, подражая миру природы, но по сути отвергая его. У каждого дома в Сарнате было "хрустальное озерцо", имитирующее реальное "обширное тихое озеро", которое скрывало развалины Иба. Сады Сарната бросали вызов временам года: "Летом сады охлаждались свежим благоуханным бризом, искусно навеваемым опахалами, а зимой прогревались спрятанными очагами, так что в садах этих всегда царила весна". Внешне все это описано с интонацией восхваления (или, по крайней мере, изумления), но на деле именно непомерное богатство Сарната, здешняя иррациональная неприязнь к Ибу и порочная религия, основанная на ненависти, и навлекли на город злой рок.