С. Джоши - Жизнь Лавкрафта

Блэквуд был искренним мистиком. В своей прекрасной автобиографии, "Episodes Before Thirty" (1923), - которая вместе с "Far Off Things" Мейчена (1922) и "Пятнами солнечного света" Дансени (1938) составляет трилогию автобиографий выдающихся авторов мистической прозы, - он признается, что испытал облегчение, сменив тяжелую консервативную религиозность своей семьи на буддистскую философию, а в конечном итоге пришел к удивительно пылкому и остро переживаемому пантеизму, который наиболее ярко проявился в романе "Кентавр" (1911), центральной работе его творчества и своего рода духовной версии автобиографии. В каком-то смысле Блэквуд, как и Дансени, мечтал о возврате к миру природы. Но поскольку он, в отличие от Дансени, был мистиком (который позднее - и, возможно, неизбежно - пришел к оккультизму), он видел в возврате к Природе избавление от моральных и духовных оков, которыми, с его точки зрения, сковывает нас современная урбанистическая цивилизация; поэтому конечной его целью было расширение сознания, которое, раскрывшись, сможет вместить всю безграничную вселенную с ее биением жизни. Несколько его романов - в частности, "Джулиус де Валлон" (1916), "Волна" (1916) и "Яркий посланец" (1921) - обращаются к теме реинкарнации, таким образом, можно преположить, что и сам Блэквуд, видимо, в нее верил.

Таким образом, с точки зрения философии Блэквуд и Лавкрафт были далеки как небо и земля; но последнему это никогда не мешало (сколь бы враждебен он не был к философии Мейчена), а в творчестве Блэквуда есть от чего получить удовольствие, даже не соглашаясь с его мировоззрением. Но эти философские противоречия могут нести ответственность за недооценку Лавкрафтом некоторых менее популярных работ Мейчена. В частности, чувству любви отводится важная роль в таких работах как "Волна", "Сад выживания" (1918) и т.д.; ничего удивительного, что Лавкрафта они оставили равнодушным. Вдобавок, Блэквуд интересовался детьми - вопреки, или, возможно, по причине своего пожизненного холостого состояния, - что нашло свое отражение в таких изящных работах, полных чистой фантазии, как "Джимбо" (1909), "Образование дяди Пола" (1909) и т.д.; Лавкрафт, тонко оценив достоинства "Джимбо", был склонен отвергать остальное, как нечто невыносимо жеманное и сюсюкающее. С этим обвинением можно согласиться, если речь идет о таких слабых романах, как "Пленник Страны Фей" (1913) или "Лишний День" (1915), но оно несправедливо по отношению к лучшим работам Блэквуда в этом ключе. Зачастую Блэквуда, на самом деле, волновал вовсе не ужас - куда чаще он старался вызвать ощущение благоговейного трепета; если что-то и делает "Incredible Adventures" шедевром мастера, то именно это. В своих поздних работах Лавкрафт, в конце концов, попытается - и, возможно, успешно - проделать то же самое. Пройдет не так много времени, прежде чем Лавкрафт оценит Блэквуда, как ведущего автора мистической прозы времени, превосходящего даже Мейчена.

Монтегю Родс Джеймс (1862-1936) - совершенно иной случай. Мистические произведения составляли лишь сравнительно малую часть его творчества и выглядели попросту побочными по сравнению с работой преподавателем, авторитетом специалиста по средневековым манускриптам и библеистике. Его версия "Неканонического Нового Завета" (1924) долгое время оставалась эталонной. Джеймс взялся рассказывать истории о призраках, пока был в Кембридже, и первые истории были прочитаны им на собрании Общества Тары-Бары (Chitchat Society) в 1893 г. Позднее он стал провостом Итона и начал развлекать своих юных питомцев историями на Рождество. В конечном итоге, они были собраны в четыре книги: "Ghost-Stories of an Antiquary" (1904), "More Ghost-Stories of an Antiquary" (1911), "A Thin Ghost and Others" (1919) и "A Warning to the Curious" (1925). Это сравнительно небольшое творческое наследие - оно заняло менее 650 страниц в последнем однотомнике "The Collected Ghost-Stories of M. R. James" (1931) - тем не менее стало важной вехой в мистической литературе. Как минимум, оно представляет собой утонченнейшую форму традиционной истории о призраках, и усовершенствование этой формы Джеймсом, видимо, ведет прямиком к возникновению психологических историй о призраках силами Уолтера де ла Мара, Оливера Онионса и Л. П. Хартли. Джеймс был мастером короткого рассказа; структура его более длинных работ подчас столь сложна, что между реальной хронологической последовательностью событий в произведении и их последовательностью в повествовании есть сильное расхождение. Джеймс также был одним из немногих авторов, способных писать об ужасном в крайне непринужденном, эксцентричном и шутливом стиле; Лавкрафт, хотя и восхищаясь этой чертой в Джеймсе, категорически не советовал своим юным товарищам пытаться ее скопировать. Подобно Лавкрафту и Мейчену, Джеймс обзавелся довольно фанатичной толпой поклонников. Однако, откровенно говоря, большинство работ Джеймса слабы и легковесны; у него нет собственной уникальной картины мира, какая была у Мейчена, Дансени, Блэквуда и Лавкрафта, и многие из его рассказов выглядят формальными упражнениями по измышлению ужасов. Лавкрафт, кажется, впервые прочел Джеймса в Публичной библиотеке Нью-Йорка в середине декабря 1925 г. К концу января 1926 г. он уже прочитал первые три сборника и собирался прочесть только что вышедший "A Warning to the Curious". Хотя его энтузиазм сперва был высок - "мастерство Джеймса в ужасах почти непревзойденно", - позже он остынет. Хотя в "Сверхъестественном ужасе в литературе" он помещает Джеймса среди "современных мастеров", к 1932 г. он сочтет, что тот "по-настоящему не в классе Мейчена, Блэквуда и Дансени. Он самый земной член `большой четверки'".

Структура "Сверхъестественного ужаса в литературе" крайне изящна. Десять глав идут следующим образом:

-- Вступление

-- Зарождение литературы ужаса

-- Ранний готический роман

-- Расцвет готического романа

-- Второй урожай готического романа

-- Литература о сверхъестественном в континентальной Европе

-- Эдгар Аллан По

-- Традиция сверхъестественного в Америке

-- Традиция сверхъестественного на Британских островах

-- Современные мастера

Вступление излагает теорию мистической литературы, как ее представлял Лавкрафт. Следующие четыре главы рассматривают мистическую литературу с античности до финала готической школы в начале XIX века, после чего следует глава об иностранной мистической литературе. Эдгару По отведено центральное место в историческом ряду, а его влияние на жанр раскрывается в последних трех главах.

Ранее я упоминал сравнительно малое число критических работ, посвященных мистической литературе, созданных до того времени. Лавкрафт читал "Историю ужаса" Эдит Беркхед (1921), важнейшее исследование готической литературы; и, вопреки утверждениям Огюста Дерлета, вполне очевидно, что Лавкрафт многое позаимствовал из этого трактата для своих глав (II-V) о готике - как структуру своего исследования, так и некоторые моменты анализа и оценок. Лавкрафт открыто ссылается на Беркхед (а также на Сэйнтбери) в конце главы IV. Примерно в то же время, что и эссе Лавкрафта, вышел "Замок с привидениями" Эйно Райло (1927) - очень сильное историческое и тематическое исследование, которое Лавкрафт прочел с интересом и уважением.