Александр Локшин - А.Л. Локшин – композитор и педагог

симфонического оркестра на стихи Шарля Бодлера (считавшегося в то

время одиозным автором), – была написана им незадолго до начала войны.

За это сочинение А.Л. был лишен диплома Московской консерватории и не

допущен к сдаче государственных экзаменов. Чтобы как-то поддержать

своего любимого ученика, Н.Я.Мясковский выдал ему на свой риск и страх,

не имея на то никакого права, справку с консерваторской печатью, весьма

положительно характеризующую А.Л. Несколько облегчало положение

АВТОБИОГРАФИЯ КОМПОЗИТОРА И ДОПОЛНЕНИЯ К НЕЙ

10

А.Л. и то обстоятельство, что он, еще до защиты диплома, был принят в

Союз композиторов и получил таким образом определенный социальный

статус. Меньше чем через месяц началась война. Записавшись

добровольцем в ополчение вместе с большинством консерваторских

студентов (как известно, почти все они, практически безоружные, погибли

под Москвой в 1941 году), А.Л. буквально через неделю был комиссован в

связи с открывшейся язвой желудка. В течение некоторого времени А.Л.

дежурил на крыше Московской консерватории по ночам, во время

авианалетов, сбрасывая во двор не успевшие еще раскалиться

зажигательные бомбы, где их потом заливали водой. Затем А.Л.,

окончательно разболевшись, уехал к родителям в Новосибирск, где нашел

семью в тяжелейшем положении. У сестры был обнаружен туберкулез, отец

лежал в больнице с рожистым воспалением ноги, где и умер в 1943 году (с

диагнозом «истощение III-й степени»). Мать работала на двух работах и,

насколько могла, поддерживала существование своих близких. А.Л. также

устраивается на работу в концертную бригаду при Новосибирском

авиазаводе и дает концерты в госпиталях. Одновременно, по ночам, он

пишет симфоническую поэму «Жди меня» на стихи К. Симонова.

Алисова-Локшина Т.Б. Второе дополнение к автобиографии А.Л. Локшина

11

Приезд в Новосибирск Ленинградского симфонического оркестра,

исполнение Евгением Мравинским поэмы «Жди меня», ее высочайшая

оценка Иваном Соллертинским1 резко изменили ситуацию. Стало

возможным возвращение в Москву, которое и осуществилось благодаря

ходатайству Мясковского (см. его письмо от 31.12.1943 г.). Вскоре А.Л.

сдал госэкзамены, причем в качестве диплома ему зачли симфоническую

поэму «Жди меня» – которая была исполнена также в Москве (под

управлением Н. Аносова). При неизменной поддержке Мясковского А.Л.

был оставлен в Московской консерватории на кафедре инструментовки в

качестве ассистента. С 1945 по 1948 год А.Л. работал в этой должности,

преподавая инструментовку, музлитературу, чтение партитур. Однако в

июне 1948 г., в ходе кампании по «борьбе с космополитизмом» (а также за

пропаганду среди студентов «идейно чуждой» музыки Малера, Берга,

Стравинского, Шостаковича), А.Л. был из Консерватории уволен. Известие

о готовящемся увольнении застало его при выходе из больницы им.

Склифосовского, где ему была сделана резекция желудка. В связи с этими

событиями в июле 1948 года А.Л. получил от Мясковского письмо, где

профессор с сокрушением признает свое бессилие перед «не

академическими причинами» (т.е. давлением секретаря парткома

Консерватории), заставившими директора Консерватории Виссариона

Яковлевича Шебалина расстаться с безупречным преподавателем.2 А.Л.

делает несколько безуспешных попыток устроиться на работу.

Необыкновенное участие в его судьбе тогда проявила известная пианистка

Мария Вениаминовна Юдина, пытавшаяся устроить А.Л. в институт

Гнесиных, где в то время преподавала сама. В архиве института

сохранились ее красноречивые письма к Елене Фабиановне Гнесиной,

которая, впрочем, как и Шебалин, была не свободна в своем выборе: из

письма Юдиной от 5.IX.49 г. видно, что в это дело опять вмешалась

«политика», и просьбы Юдиной оказались тщетными. С тех пор А.Л. так и

не смог устроиться на постоянную работу3 и жил как свободный художник в

1 Соллертинский в своем выступлении перед концертом, на котором исполнялась поэма “Жди

меня”, сказал буквально следующее: “…этот день войдет в историю русской музыки”.

Интересно, что эти слова, по признанию самого композитора, парализовали его творчество

почти на десятилетие.

2 Ознакомившись в дирекции Консерватории с приказом о своем увольнении, А.Л. бросил в

сердцах сопровождавшему его М.А. Мееровичу: «Ох уж этот мне Иосиф Виссарионович

Шебалин!»

3 Запрет на преподавание в музыкальных вузах для А.Л. оказался пожизненным. Когда в конце

60-х годов А.Л. обратился с просьбой о восстановлении на кафедре, откуда он был изгнан

двадцать лет назад, ему ответили, что это невозможно, так как Свешников (ректор

Консерватории в те годы) никогда не утвердит его кандидатуру.

АВТОБИОГРАФИЯ КОМПОЗИТОРА И ДОПОЛНЕНИЯ К НЕЙ

12

четырех стенах своей квартиры, пределы которой не любил покидать.

Однако в молодости домоседство у А.Л. вовсе не сопровождалось

замкнутостью характера: его всегда окружали друзья, бывшие ученики,

приходившие за профессиональными консультациями музыканты.

Особенно близки ему были композиторы М.А. Меерович и А.М.

Севастьянов, скрипач и вольный философ С.Л. Дружкин (отсидевший в

лагерях как «шпион Ватикана»), пианистка М.В. Юдина, дирижеры А.К.

Янсонс и Р.Б. Баршай, музыковеды И.Л. Кушнерова, И.В. Лаврентьева, Е.И.

Чигарёва и пианистка Елена Кушнерова. Живые профессиональные и

дружеские связи были у А.Л. также с композиторами Р.С. Буниным, Б.И.

Тищенко и многими другими. Впрочем, постепенно, с годами, круг друзей

сужается по разным причинам. В общении с Шостаковичем в течение всего

времени их знакомства А.Л. сохранял дистанцию. Он обращался к

Шостаковичу лишь тогда, когда хотел показать ему свое новое сочинение

как высшему арбитру. В тех случаях, когда они встречались за общим

столом – обычно в гостях у Револя Бунина – оба зажигались взаимным

интересом и живой симпатией. Шостакович высоко ценил музыку А.Л. (см.

письмо Юдиной от 28.02.1961 г. и письмо Тищенко от 15.05.2001 г.), не раз

способствовал ее исполнению и публикации партитур.

* Автобиография* Автобиография*

Возможно, благодаря обширной музыкальной и литературной

эрудиции, А.Л. обладал способностью к своего рода «переселению души»,

эмоциональному переключению во времени и в пространстве. Поэтому

слушателям его музыки делались близкими и понятными душевные

состояния его «соавторов» – Шекспира, Гёте, Киплинга, Камоэнса, поэтов

японского Средневековья и Древней Греции, не говоря уж о русских поэтах.

А.Л. не только хорошо знал и глубоко понимал поэзию. Для него стихи