Александр Бондаренко - Виктор Лягин. Подвиг разведчика

Вряд ли кто скажет, что ему следовало пробираться не в Киев, но к войскам Красной армии — то есть вновь через линию фронта, за многие сотни верст. В конце концов, как у металла наступает «усталость» — есть такой технический термин, — так и у «железных людей» есть предел возможного…

Подвиг Петра Луценко был отмечен боевым орденом Красной Звезды.

События, происходившие в то время в николаевском подполье, приходится воистину реконструировать по обрывкам информации и, к сожалению, версиям, по большей части ничем не подтвержденным. К примеру, один из авторов живописует, как в новогоднюю ночь наступающего 1943 года на квартиру Лягина, в которой собрались на праздничный ужин чиновники и офицеры рейха, заявились чуть ли не все руководители Николаевского центра (вот это конспирация!), чтобы сообщить, что гитлеровцы «накрыли» радиопередатчик и что радист Борис Молчанов взорвал связкой противотанковых гранат и немцев, и себя, и рацию, и дом, в котором он жил, так что весь дом сгорел… Между тем тот самый Молчанов — если верить официальному документу, который мы приведем ниже, — был расстрелян 17 февраля.

Значит, не было этого «новогоднего визита» подпольной «верхушки» и предшествующего ему события? Не знаем, подтверждения тому не найти…

И вообще, обо всем том, что произошло дальше — то есть о гибели Николаевского центра, — существуют совершенно разные варианты, ибо каждый из немногих уцелевших свидетелей и участников тех событий рассказывал о том по-своему…

Вот, например, как мы помним, предательница Любченко утверждала на допросе, что Корнев у нее просил «Выдать справку о плохом состоянии здоровья одному молодому человеку, подчиненному ему по подпольной деятельности (фамилии не помню)», и было это, по ее словам, где-то в ноябре. Доверия к ее откровениям у нас нет, но все-таки вполне возможно, что речь идет о том же эпизоде, который мы излагаем далее — теперь уже со слов Эмилии Иосифовны Дукарт:

«Вдруг он (Виктор Лягин. — А. Б.) однажды приходит с работы домой и говорит: “Вы знаете, у меня очень большие неприятности”. Я говорю: какие? Он говорит: “Моего связного Гришу Григоренко забирают в Германию. А без него работать не могу, без Гриши. Гриша — это моя правая рука”. Магдочка говорит: “Что ты думаешь делать?”» {228} 228 Воспоминания Э. И. Дукарт. С. 75. .

Но тут мы обрываем цитату. Несмотря на все наше огромное уважение к памяти Эмилии Иосифовны и Магдалины Ивановны, мы в очередной раз восклицаем: «Не верю!» Да, не верим, и хоть ты тут тресни!

О том, что «Гришу забирают в Германию», рассказать в «своей семье» было можно. Но стал бы профессиональный разведчик с немалым опытом оперативной работы рассказывать, что Гриша — его связной, его «правая рука»? Да и фамилия Григоренко — равно как и другие фамилии сотрудников нелегальной резидентуры — вряд ли когда звучала в этом доме. И вообще, если Эмилия Иосифовна и Магда кого и знали, то только в качестве достаточно обезличенных знакомых «Корнева» — Петя, Саша, Гриша или еще как, без какой-либо информации, кто там «правая рука», а кто — «левая», и кто имеет какое-то отношение к подпольной организации, а кто — нет. А тут такой «военный совет» с двумя дамами, словно бы без них Лягин ни в чем не мог разобраться!

Ладно, продолжаем цитату из воспоминаний Эмилии Дукарт:

«Он говорит: “Я думаю обратиться к Любченко, потому что она партийный человек, и она часто говорила мне, что я, мол, могу вам помочь”. Он знал, что Любченко оставлена Николаевским обкомом партии как подпольный работник» {229} 229 Там же. С. 75–76. .

И опять делаем остановку. Любченко была оставлена не обкомом, а Сталинским райкомом, Лягин это знал, но… откуда могла про то знать Эмилия Дукарт? Ей что, в областном управлении НКВД про это сказали, или Виктор так разоткровенничался, или сама коварная Мария Семеновна расчетливо открыла подруге душу? Разумеется, ни один вариант не проходит — разве что последний, с определенной натяжкой! Но многим ведь хочется казаться более осведомленными и значительными, чем на самом деле. Особенно когда есть информация, полученная уже задним числом… Последующий рассказ Эмилии Иосифовны также вызывает некоторые сомнения:

«Я ему говорю: “Нет, к Любченко не ходи. Пусть Гриша едет, он сможет бежать оттуда”. Магдочка тоже была против того, чтобы Виктор шел к Любченко. Он ответил: “Ладно, не пойду”» {230} 230 Там же. С. 76. .

Вот как оно получается — в доме своем они эту Любченко принимали, сами к ней в гости ходили, но верить ей не верили… А на каком основании? И почему тогда не постарались аккуратно и побыстрее с ней раззнакомиться?

Автор документальной книги «Право на бессмертие» Геннадий Лисов предлагает вариант, близкий к вышеизложенному. Не в смысле, что мать и дочь Дукарт всё знали и понимали, а в плане развития событий. Мол, Григорий Гавриленко работал шофером-механиком в городской пожарной полиции, и вот однажды в гараж ворвались эсэсовцы, проводившие облаву. И почему-то Григорий, официально здесь работавший и имевший «железные» документы, поспешил, увидев немецких солдат, незаметно выскользнуть через заднюю дверь. Почему?!

Вот как объясняет произошедшее Геннадий Петрович:

«Сдали нервы у подпольщика? Вполне возможно. Так или иначе, но в момент облавы Гавриленко отсутствовал на рабочем месте, и этому требовалось найти правдоподобное объяснение. Батя, конечно, видел вину своего связного, но вряд ли укорял его. Этим делу не поможешь. Оставалось одно: Гриша должен был исчезнуть из города. Но тогда “майор Кент” лишился бы связи с подпольем, а готовить нового связного не было ни времени, ни возможности. Оставался еще один выход: попытаться заполучить справку о болезни. Она вполне удовлетворила бы начальство пожарной полиции, а Лягин сохранил бы свою единственную в тот момент возможность продолжать руководство подпольем» {231} 231 Лисов Г. П. Указ. соч. С. 101. .

Ну вот, опять запинаемся и останавливаемся! Уж снова как-то слишком «по-советски» рассуждает автор — это ведь в те блаженные социалистические времена у нас можно было довольно легко «прикрыть» прогул медицинской справкой, полученной, что называется, «постфактум», то есть, говоря по-русски, задним числом. А вот в армии, например, всегда существовало такое железное правило: если ты заболел, то прежде всего обратись к врачу, получи справку, представь ее командиру — и иди себе преспокойно болеть. Если, конечно, командир это разрешит.

Думается, что и у немцев все было построено именно таким образом: предъявил справку — и болей себе на здоровье. Отнюдь не наоборот! Золотое немецкое правило: «Ordnung muss sein» — должен быть порядок.