Нина Банина - Модест Николаевич Богданов 1841-1888

При жизни Ленина, в трудное время начала 20-х годов, оба сборника рассказов М. Н. Богданова были дважды переизданы — в 1922 и 1923 гг.

К сожалению, после этого М. Н. Богданов как писатель-популяризатор был надолго забыт. Почти сорок лет его книги не появлялись на полках наших детских библиотек. Только в 1960—1961 гг. они были изданы вновь — и, несмотря на значительный тираж, мгновенно разошлись и сразу стали библиографической редкостью. Это еще раз говорит о большой ценности и нужности книг Богданова.

Весной 1885 г. болезнь прервала научную и литературную деятельность Модеста Николаевича. Университет направил его для лечения на Кавказ. Полугодовое пребывание там (с мая по октябрь) принесло, однако, лишь временное облегчение. Уже в конце года Богданов был вынужден вновь думать о лечении. Врачи предлагали ему уехать в Италию. Но, больного и ослабевшего, его не покидали творческие замыслы. Он мечтал продолжить изучение орнитофауны Кавказа, а зимой вести наблюдения над перелетными птицами на берегах Черного моря.

В конце декабря 1885 г. Петербургский университет вторично направил Модеста Николаевича на Кавказ, а оттуда в прикаспийские земли и в поволжские губернии.

Творческим планам Модеста Николаевича не суждено было осуществиться. Здоровье его было настолько слабым, что пришлось заняться только лечением.

Пробыв более года на черноморском побережье и в других местах Кавказа, Богданов летом 1887 г. переехал на родину в Сызрань. Длительное пребывание на юге и несколько месяцев, проведенных в умеренном климате Поволжья, укрепили его силы. Он вновь почувствовал себя работоспособным, его снова потянуло в Петербург, к его коллекциям, к ученикам и университету.

Он вернулся в Петербург осенью 1887 г., возобновил лекции в университете, взялся за научную работу, включился в деятельность общества птицеводства.

Но вскоре возобновились жестокие приступы болезни печени и сердца. К концу 1887 г. Модест Николаевич слег окончательно. В постели он продолжал постоянно работать, писал и корректировал выходившие в свет статьи, правил рукопись своей книги о домашних птицах, которую писал для детей (книга эта так и не увидела света). При малейшем улучшении вставал и ехал на заседания общества птицеводства, работой которого продолжал живо интересоваться. В начале 1888 г. на страницах «Родника» появляются его рассказы «Ошкуй» (о жизни белого медведя), «Кабан» и «Глухарь». Последний свой очерк — «Глухарь» — Модест Николаевич писал уже будучи прикован к постели и сдал в редакцию буквально накануне своей кончины. Но мысль о смерти была чужда ему. «Вот выздоровею, выйду в отставку, уеду на родину и буду писать для детей и для народа», — мечтал он.

Заболевание прогрессировало очень быстро. Лечивший его профессор С. П. Боткин настаивал на консилиуме. Консилиум был назначен на 9 марта 1888 г. Но 4 марта больной почувствовал себя плохо. Дома был только старший из трех его сыновей, десятилетний Дмитрий. Полулежа в кресле, Модест Николаевич позвал его из соседней комнаты и скончался на его руках.

Дом, в котором жил и умер М. Н. Богданов (Васильевский остров, 2-я линия, д. 37).

В последний путь М. Н. Богданова провожало очень много народа. Студенты несли на руках гроб от университета до Александро-Невской лавры. Пел студенческий хор. Было много цветов, теплых речей. Крепко любила молодежь М. Н. Богданова.

Чем же привлекал к себе молодые сердца Модест Николаевич Богданов? Какие черты его личности были причиной этому?

Жизнь ученого подобна пути альпиниста, покоряющего заоблачную горную вершину. Чем раньше начнет он восхождение, тем больше у него возможностей добраться до цели. Чем точнее он изберет цель и составит маршрут, тем короче и прямее будет его путь. Все, кто шел впереди него, оставляют ему свой опыт. Даже их ошибки помогают ему продвигаться и находить верную дорогу. Но, как бы ни был хорошо подготовлен альпинист, немало трудностей ждет его на пути. И если, в конечном итоге, ему так и не удастся достичь вершины, — что ж, за ним пойдут другие. И кто-нибудь из них обязательно взойдет на нее.

Так и в науке. Только тот, кто с юных лет всего себя без остатка посвятит избранному делу, может стать мыслителем и творцом. Только тому, кто, не жалея сил, труда, а подчас и жизни, упорно и настойчиво продвигается к намеченной цели, наука открывает свои тайны.

Жизнь и творчество М. Н. Богданова — яркий пример этому. Путь его в науку уходит своими истоками в раннее детство. Уже юношей он посвятил себя любимому делу. Целый ряд ученых поддерживал его первые шаги в науке. От каждого из них он видел помощь, от каждого перенял что-то нужное и ценное. Это в первую очередь профессор А. Э. Эверсманн, за ним — Николай Петрович Вагнер, позже — Карл Федорович Кесслер. Но ни один из них не стал его единственным учителем и воспитателем.

Это и плохо и хорошо. Не имея авторитетного руководителя, мнению которого привык бы абсолютно доверять, Модест Николаевич смолоду научился все в науке воспринимать критически, до всего доходить самостоятельно, все проверять наблюдениями и фактами. Зато в чем уже он был уверен, то отстаивал со всем упорством и жаром своей кипучей натуры. В пылу спора он был резок, насмешлив, порой несправедлив к противнику, но он никогда не был неискренним. И в учениках своих он выше всего ценил любознательность, упорство в достижении цели, честность и стремление мыслить самостоятельно.

Богданов глубоко любил природу. Но не всякую, по принципу «чем экзотичнее и пышнее, тем интереснее». Природа родная, русская, при всей своей скромности и внешней простоте хранит массу увлекательных тайн, которые открываются только внимательному глазу. Богданов сумел стать ее внимательным наблюдателем и на всю жизнь пленился ею. Но любовь его не была созерцательной. Он мог бы сказать вместе с Базаровым: «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник».

Основным орудием воздействия человека на природу он считал знание законов жизни и развития организмов, в первую очередь эволюционную теорию. Однако не меньшее значение он придавал и фактическим сведениям, наблюдениям над жизнью животных в естественной обстановке.

Из охотничьих скитаний в Поволжье в дни юности, из научных экспедиций более зрелых лет, из огромной работы над литературой и музейными материалами вырос тот большой запас знаний о русской фауне, который дал возможность Модесту Николаевичу делать крупные теоретические обобщения.

Исторический принцип, внесенный им в зоогеографические исследования, является одним из краеугольных камней этой отрасли зоологии. Без него невозможно сколько-нибудь полное представление о путях формирования современной фауны. Он же лежит в основе сравнительно-фаунистического метода, который, изучая сходство или различие животного мира разных стран и континентов, помогает установить древние связи и уточнить историю формирования современного облика земли.