Анатолий Маляр - Записки одессита. Оккупация и после…

В правой части продавались книги, расставленные на витражах, систематизированных по возрастному признаку. Лежали красиво разрисованные книжки-гармошки Маршака, Чуковского, Маяковского для самых маленьких. Стоили они очень дешево, по 20–30 копеек. За такие деньги было невозможно больше ничего купить.

Если сместиться влево, то можно было попасть в мир басен Крылова, еще левее располагались детские книги о революции, Ленине и Сталине.

Слоны отделяли книжный отдел магазина от той его части, где продавали игрушки. Откуда они брались в разоренном городе, объяснить невозможно, но на витринах лежали оловянные солдатики, пешие и конные, русской армии и красноармейцы. А еще левее были представлены различные куклы, матрешки, мишки.

В конце магазина располагался отдел елочных игрушек. Все три входные двери были открыты в течение рабочего дня, дети толпились возле игрушек, но мало кто имел возможность их купить. У нас таких мыслей даже не возникало, поэтому цен на игрушки того времени я не знаю.

Слоны эти выстояли революцию, гражданскую войну, оккупацию, голодовку 1947 года, но в 50-х какому-то начальнику пришла в голову идея поломать их.

Это наша власть всегда умела делать «для народа» быстро и хорошо. Когда слонов выбрасывали по частям на улицу, они наглядно показали всё свое буржуазное нутро, состоявшее из толстой спрессованной бумаги, папье-маше.

Как могли мы не исследовать Аркадию? Тем более, что трамвайная остановка находилась рядом с нашим домом. В будний день ожидающих трамвай № 17 было немного, и среди худощавых одесситов выделялась дама невиданных размеров.

Подошел трамвай. Мы запрыгнули на площадку, приткнулись в углу, засуетились желающие занять сидячие места. Со скрипом дрогнул в сторону школы вагон. Это оттолкнулась от земли и встала на подножку дама. Она попробовала протиснуться боком в открытые двери вагона, но живот, обтянутый крепдешиновым платьем, не позволял этого сделать.

Дама неожиданно завизжала: «Неужели в вагоне нет настоящих мужчин, чтобы мне помочь?» Вскочили двое элегантно одетых мужчин, один стал тянуть женщину за левую руку, второй пробовал втащить ее в вагон за талию. Дама только ойкала. Вагон тронулся, помощники, тоже ойкнув, упали, а дама влетела к свободным задним местам, и ловко уселась на двойное сиденье. Мужчины, помогшие ей втиснуться в узкую трамвайную дверь, бодро поднялись и подбежали к женщине, которая их поблагодарила: «Я даже не думала, что в Одессе еще остались джентльмены…»

Поощренные такими словами, молодые люди заискрились в лучах жаркого солнца, светившего в окна вагона. И толстушка разомлела, ее тонкое платье стало намокать от пота, струившегося по шее и рукам. Она стала похожа на очень полную русалку, расплывшуюся от удовольствия. Кто-то из пассажиров заметил сходство:

— Русалка на скамье сидит…

— Ты, кот недоученный, не видишь, что у меня есть ноги?

— Мене издалека показалось, что это — плавники!

На углу Пантелеймоновской почти все пассажиры сошли на Привоз. Вагон опустел. Вошел слегка подпитый работяга, уставился на ранее невиданное чудо:

— Ну и жопа!

— Чтоб у тебя такие щеки выросли! — потная женщина вспыхнула, как спичка. Всем пассажирам понравился ее ответ, добавлять что-либо уже не было необходимости. Засмеялась и шутница. Кто-то добавил:

— Наверное, нелегко постоянно носить такую красоту на ногах…

— Конечно, на твоих искривленных спичках такое не удержишь!

Трамвай сделал круг возле конечной остановки. Дама встала. От долгого ерзания на скамейке, мокрое крепдешиновое платье комком воткнулось ей в зад, и один из кавалеров осмелился его вытащить.

— Как Вы смеете?! — толстушка сверкнула обеими глазами, но увидев сконфуженное лицо ухажера, подобрела: «Ладно, помогите мене выйти». Кавалер вышел из вагона, протянув две исхудалые руки для приема груза. Дама протиснулась в дверь:

— Неужели некому меня подтолкнуть?

Охотник нашелся. Он долго лапал задницу, не веря глазам своим:

— Скажите пожалуйста, кто и чем Вас кормит?

Женщина истерически закричала, и вывалилась в руки ухажера, который не ожидал такого подарка. Ноги его подкосились, и он исчез под телом красавицы. Дама вскочила на ноги неожиданно проворно, и так же легко подняла «потерпевшего», взяла его под руку, и парочка пошла по центральной аллее к морю. Женщина шла, широко раскидывая ноги, похожие на ласты, а зад ее колыхался, как-то отдельно от туловища.

Недалеко от нас с Ленькой стояли оторопевшие пассажиры.

— Кто может такое чудо прокормить?

— Ей на обед нужно никак не меньше ведра борща!

— А тебе что? У нее, видимо, уже есть кормилец…

— Таки да… — засмеялся «экономист» — хорошо, что это не моя забота.

— А кто-то таки может ее содержать! — с нотками зависти пропищал какой-то старичок.

Позже мы узнали, что толстушка проживала недалеко от нашего дома, и ее знали все соседи из нашего и соседних дворов еще с довоенного времени.

У нее даже было прозвище: Жирный Тонька-Сороконожка. Одесса — таки да — большая деревня. Очень полные женщины считались у нас красавицами еще долго после голодовки…

Рядом с нашим домом на Ришельевской стали продавать мороженое. В маленькую ручную механическую квадратную форму вставляли кусочки вафельного коржика, на него накладывали ложечку мороженного, и оно опять накрывалось кусочком коржика. При нажатии на толкатель получалась порции мороженого квадратной формы.

Как-то мама что-то продала. Оставила деньги на столе. Я проснулся, увидел деньги, взял их и пошел к своим друзьям-товарищам. Собрал их всех и повел угощать мороженым.

Продавщица не стала вникать, откуда у меня, шестилетнего, деньги. Видимо, еще и обсчитала меня. Но мороженного мы съели по несколько порций. На другой день я проснулся от громкого крика мамы, которая ругала мою сестру Дину, посчитав ее виновной в пропаже денег. Я понял, что влип. Продолжал делать вид, что сплю. Однако, все равно пришлось «проснуться». Мама спросила: «сынок, ты брал деньги?» Что оставалось делать?

— Брал.

— А куда ты их дел?

Пришлось все рассказать. Мама сперва успокоилась. Потом заплакала. Прокормить нас ей было не на что. С тех пор я понял, что деньги — это не просто бумажки, на которые можно покупать мороженое.

На Жуковского 23 рядом с воротами стали продавать соевые сырки, завернутые так, как потом заворачивали обычные. Они были очень дешевыми, и за ними всегда стояла очередь. По радиоточке говорили о полезности сои очень много, но можно было не говорить ничего. Когда наступает голодовка, и даже когда она заканчивается, соя становится самым полезным продуктом для населения.