Лилия Байрамова - Сальвадор Дали

В жизни Дали 1929 год отмечен особым знаком. Слишком многое сошлось для него в этом спрессованном событиями году: и счастливо найденная любовь, и тяжелый болезненный конфликт, отлучивший его от семьи, и работа, которая приносила ему острое наслаждение от победы. А начался год с авантюрного и чрезвычайно заманчивого предложения его мадридского приятеля Бунюэля сделать совместный кинопроект: изобрести что-нибудь эдакое, ни на что не похожее, одновременно шокирующее, хулиганское, дерзкое и сюрреальное. Одним словом, своим фильмом подорвать весь сонный и снобистский Париж. Дали с радостью согласился: за кино он жадно следил, а шокирующих и скандальных идей у него хватало на десятерых. За неделю веселой и азартной работы в доме Дали в Фигерасе оба приятеля, пользуясь методом автоматического письма, изобретенного еще Супо и Бретоном в Магнитных полях, набросали сценарий фильма, который вошел во все учебники по истории кинематографии под громким названием Андалузский пес.

И в апреле Дали уже торопился в Париж к Бунюэлю, чтобы самому участвовать в съемках картины. Они оба с наслаждением отшлифовывают придуманные ими же детали, которые совсем скоро произведут феноменальный фурор и громкий скандал среди парижской элиты. На глазах у потрясенного испанского журналиста, специально прибывшего на съемки кино, Дали добавляет подкрашенный клей в глазницы отвратительно воняющих дохлых ослов на рояле, чтобы усилить эффект кошмара и струящейся крови.

Работа кипит, Бунюэль монтирует фильм, а тем временем парижский ангел-хранитель Дали, его земляк, каталонец Миро выводит его в светское общество и знакомит с бессменным лидером сюрреалистов Бретоном. Этот крупный человек с красивым и властным лицом произвел неотразимое впечатление на молодого испанца. «Мне он стал вторым отцом, - признавался он годы спустя. - Я почувствовал, что удостоен второго рождения. Сюрреалистическая группа была для меня чем-то вроде питательного сиропа. Я верил в сюрреализм, как в скрижали Завета. Я впитал лексику и дух движения, отвечавшего потребностям моего “я” и безоглядно присоединился к нему»[ 1Ян Гибсон. Безумная жизнь Сальвадора Дали. С. 196.].

Круг парижских знакомых Дали благодаря Миро расширяется: французская аристократия, богатейшие люди, искатели приключений, коллекционеры, наконец, просто соратники по искусству. Среди его новых знакомых - талантливейший бельгийский художник-сюрреалист Рене Магритт и блестящий и элегантный поэт Поль Элюар, тоже одна из ключевых фигур в сюрреализме. Однако главная удача этого сезона в Париже - парижский галерист Камиль Гоэманс, который охотно подписал с ним весьма выгодный для обоих контракт. И на поэта, и на художника, и на галериста смуглый испанец Дали производит настолько яркое впечатление, что все трое безоговорочно принимают приглашение погостить у него летом в Кадакесе.

Возвращение Галы, или Вечерняя молитва Галы (зеркальное отражение). 1935

Музей современного искусства, Нью-Йорк

Археологическая реминисценция Вечерней молитвы Милле. 1935

Музей Сальвадора Дали, Сент-Питерсберг

И в начале августа 1929 года вся эта экзотическая компания - семья Магритт, Гоэманс и Поль Элюар с женой - уже бродит по прокаленным улочкам белого средиземноморского Кадакеса. Дали, как может, развлекает гостей и неожиданно для себя и для всех срывается, словно в бездну - в любовь. Предметом его безумия и влюбленности становится тридцатипятилетняя жена Элюара - Гала. Эта русская по происхождению женщина (ее настоящее имя было Елена Дьяконова-Девулина - властная, честолюбивая и страшно амбициозная) покорила его своим «на редкость умным лицом», «нежной кожей как у ребенка», элегантностью и изяществом. С первых же дней у них завязывается страстный роман, и Дали, который никогда не знал женской любви и боялся панически женщин, вдруг обнаруживает в этой малознакомой и притягательной женщине свою единственную судьбу и подругу. Между ними складывается уникальный, удивительный по-своему союз, которому суждено будет продлиться более пятидесяти лет, а Гала, та самая Гала, которую весь мир позднее обвинит в корыстолюбии, алчности и во всех смертных грехах, будет вознесена Дали, его стараниями, любовью и поклонением на неслыханную никем высоту.

Загадка Вильгельма Телля. 1933

Музей современного искусства, Стокгольм

Пылающая жирафа. Ок. 1936-1937

Художественный музей, Базель

Кажется, ни один художник и ни один мужчина в мире так не боготворил свою музу, не мифологизировал ее и не сотворял из нее кумира, как это делал Дали. Десятки восторженных строк, посвященных его несравненной Гале, Галарине. «Любой художник, - убеждал он читателей, - мечтающий создать шедевр, должен жениться на моей жене: да будет вам известно жену зовут Гала, ибо именно Гала есть то грандиозное начало, благодаря которому исцеляются все безумия вашей души»[ 1Карлос Рохас. Мифический и магический мир Дали. М., 1999. С. 299.]. Великолепные портреты, в которых с необыкновенной тщательностью и искусностью выписаны все любимые черточки этого единственного в мире лица. Десятки полотен на самые разные темы - от религиозных до исторических - и везде и повсюду его божественная Гала.

Год продолжался для Дали чрезвычайно удачно, роман с Галой никак не помешал написать ему с десяток превосходных полотен и блестяще подготовиться к своей первой персональной выставке в Париже, которая и прошла в конце ноября очень успешно, особенно после громких показов Андалузского пса, заставившего говорить о нем весь интеллектуальный Париж. Репутация смелого провокатора и революционера в кино только подогрела к нему интерес, и уже на предварительном просмотре все картины с выставки были закуплены. А ведь среди них были такие ранние шедевры Дали, как Мрачная игра, Высвеченные удовольствия (1929, Музей современного искусства, Нью-Йорк), Первые дни весны, Портрет Поля Элюара и знаменитая картина Великий мастурбатор (все - 1929). Уже здесь, в этих ранних полотнах, выявились в полной мере зловещее и мрачное дарование Дали и его колдовская, магическая фантазия. Мир, который он создавал, одновременно и манил, и пугал, и отталкивал, и завораживал. В нем как будто был выкачан весь свежий воздух, светило убийственно палящее солнце, расползались зловещие черные тени, горизонт был по-марсиански гол и безлюден, а вместо привычных людей двигались какие-то кошмарные существа, наводящие ужас и беспокойство.