Антон Первушин - Юрий Гагарин. Один полет и вся жизнь. Полная биография первого космонавта планеты Земля

6. Холодильник

7. Пылесос

8. Ковровые дорожки

9. Пианино

10. Постельное белье – 6 комплектов

11. Одеяла – 2 штуки

Для родителей т. Гагарина Ю. А.

1. Сборный дом из трех комнат

2. Телевизор

3. Радиоприемник

4. Мебель на три комнаты

Экипировка для Юрия Алексеевича Гагарина

1. Пальто демисезонное

2. Пальто легкое летнее

3. Плащ

4. Костюм – 2 (светлый и темный)

5. Обувь – 2 пары (черные и светлые)

6. Рубашки белые – 6 штук

7. Шляпа – 2

8. Носки – 6 пар

9. Белье нижнее шелковое – 6 пар

10. Трусы, майки – 6 пар

11. Платки носовые – 12 штук

12. Галстуки – 6 шт.

13. Перчатки – 1 пара

14. Электробритва – 1

15. Два комплекта военного обмундирования (парадное и повседневное)

16. Чемоданы – 2

Экипировка для жены

1. Пальто демисезонное

2. Пальто летнее

3. Плащ

4. Платья – 3

5. Черный костюм

6. Шляпы – 2

7. Гарнитуры – 6

8. Чулки – 6 пар

9. Туфли – 3 пары

10. Сумки дамские – 2

11. Перчатки – 2 пары

12. Косынки – 2 (шерстяная и шелковая)

13. Блузки – 2 шт.

14. Кофта шерстяная – 1 шт.

Экипировка для детей

1. Кровать детская

2. Детская коляска

3. Платья шерстяные – 4

4. Пальто – 2 (зимнее и летнее)

5. Шапочки – 2 (зимняя и летняя)

6. Обувь – 4 пары

7. Белье – 6 пар

8. Куклы, игрушки

9. Детское приданое».

Спрашивается: зачем космонавту с премией в размере стоимости трех «Волг» (ГАЗ-21) и профессорской зарплатой понадобилось выписывать еще и комплект вещей – от телевизора со стиральной машиной до трусов с носками? Объяснение, видимо, состоит в том, что зарабатывать хорошие деньги тогда было недостаточно. Страна бедствовала, и по-настоящему качественные вещи оставались в дефиците: их можно было получить, либо отстояв в очереди, либо сведя знакомство с представителями торговли, то есть пройдя череду унижений. Летавший космонавт не должен был унижаться перед какими-то завсклада, поэтому сразу получал доступ к правительственным «распределителям». И не нужно думать, будто бы подобный список составлялся только для Гагарина, – все космонавты первого отряда получали вещевой подарочный набор.

Разумеется, нет смысла осуждать советское правительство за щедрость по отношению к космонавтам, тем более к самым первым, но следует помнить, что в стране хватало опасных профессий: военные летчики, подводники, испытатели ракетной техники, шахтеры, промышленные альпинисты, полярники – все они, конечно, получали надбавки за «вредность», но никто и не думал снабжать их квартирами вне очереди, вещами по списку и огромными премиями. Возникал момент социальной несправедливости, факт которого скрывался от общественности за грифом секретности, но который доходил до народа в виде слухов, вольно или невольно распространяемых работниками отрасли. При этом на уровне официальной пропаганды всячески декларировалось, в том числе и самими космонавтами, что они в отличие от американских астронавтов летают на орбиту не ради денег, жизненных благ или славы, а ради идеи внеземной экспансии, научных исследований и социалистического патриотизма. То есть здесь создавалась почва для двоемыслия, способного разъесть любые морально-нравственные императивы.

Мы подошли к очень важному моменту в разговоре о Гагарине. Отказаться от подарков и привилегий он не мог, даже если бы очень захотел. Больше того, «эффект Гагарина» состоял еще и в том, что исполнить любое пожелание или требование первого космонавта считалось за честь. И вот тут возникала ситуация выбора, имеющего отношение и к морали, и к нравственности, и к справедливости: Гагарин имел все возможности для того, чтобы принять даваемое ему как должное и почивать на лаврах, однако предпочел тяжелый труд и активную общественную деятельность, словно и впрямь верил, что блага и слава даны ему авансом, что их еще предстоит отработать – не только на Земле, но и в космосе. Вся дальнейшая жизнь Гагарина свидетельствует: он был абсолютно искренен в своем желании быть полезным народу, приближая мир, описанный в «Туманности Андромеды» и обещанный на XXII съезде КПСС.

Когда рана на голове более или менее зажила, Юрий Алексеевич вместе с женой вновь отправился в заграничное турне. Перед тем, правда, Гагарин попросил, чтобы партийная организация Центра подготовки космонавтов вынесла решение по поводу произошедшего инцидента. Обратимся к воспоминаниям генерал-лейтенанта Николая Петровича Каманина:

«14 ноября [1961 года].

Сегодня более четырех часов занимался с космонавтами. Присутствовали все, кроме Быковского и Беляева. Первые два часа в партийном порядке разбирали персональные дела Гагарина и Титова. У командования ВВС не было намерений заниматься разбором поведения Гагарина и Титова на курорте в Крыму, а последнего – еще и в Москве, и в Румынии. Поводом для обсуждения явилось заявление Гагарина в партийную организацию ЦПК с просьбой рассмотреть его поведение на курорте и принять соответствующие решения. Выступившие Гагарин и Титов, в основном, правильно доложили о своем поведении на курорте. Признали случаи злоупотребления спиртным, легкомысленного отношения к женщинам и другие проступки. Юра достоверно изложил обстоятельства своего ранения, но, по-видимому, заботясь о спокойствии Вали, утверждал, что, заходя в комнату, из которой выпрыгнул, он не знал, что там находится медсестра Аня и что он только хотел подшутить над женой, спрятавшись от нее. Хотя я и убежден, что мотив посещения комнаты был другой, не стал настаивать на своем. Версию Гагарина нельзя считать совсем невероятной, и она в какой-то мере смягчает само происшествие и не будет поводом для раздора в семье. Все космонавты выступили примерно в таком духе: „Гагарин и Титов вели себя легкомысленно; они забыли, кем они теперь стали, и не имели права делать подобные глупости“. Особенно досталось Титову. Говорили, что он зазнается, отрывается от коллектива, не доложил о поездках за границу и о работе 22-го съезда и т. д. Гагарин и Титов (последний в меньшей мере) признали критику товарищей справедливой и обещали не допускать подобных ошибок и глупостей в будущем».

Кстати, в тот же день, словно в утешение, Гагарину вручили медаль Международной аэронавтической федерации за установленные им рекорды.

Через две недели, 28 ноября, «Ил-18» с «гагаринской» делегацией вылетел из Внуково в Индию с двухчасовой посадкой в Ташкенте. 29 ноября на аэродроме Палам, вблизи от Дели, космонавта и его сопровождающих встречали Индира Ганди (в то время она еще не была премьер-министром, но представляла его), министры, послы, члены парламента и корреспонденты. С аэродрома все направились во дворец к индийскому политическому лидеру Джавахарлалу Неру. После представления ему состоялась пресс-конференция, далее были выступления по индийскому радио и телевидению. На следующий день – поездка в планерный клуб при аэропорте Сафдар-Джанг, посещение президента Раджендра Прасада, митинги в Делийском университете и на площади Рамлила-Граунд, вечером – прием в советском посольстве. Вроде бы всё как обычно, однако Каманин записал в дневнике: «Пресса, радио и телевидение освещают визит Гагарина хорошо, но по сравнению с Англией массовость встреч и реакция прессы – неизмеримо меньше». Почему? Может быть, плохо подготовили визит? Но возможен и другой вариант: «советский момент» подходил к концу, в космос летали не только советские граждане, но и американские, помимо Гагарина появился еще и Титов, поэтому в Дели не было той остроты восприятия наступления будущего, которая чувствовалась весной, что и привело к снижению интереса.